|
А вот я туда точно не поеду. В этом сомнений не было. Я не хотела ехать туда без Шарлотты. Взяв с полки квартовую банку краски, я пошла в конец прохода, где специальный автомат смешивал нужный оттенок. Я попросила «Ньюбэрипортский синий», хотя еще не знала, какую именно стену лучше им выкрасить. Пускай пока постоит в подвале. Авось пригодится. Вышла из «Обюкона» я уже затемно. Когда вернулась домой, Роб как раз полоскал тарелки и расставлял их в посудомоечной машине. Услышав мои шаги, он даже не обернулся, и я поняла, что он на меня зол. — Ну давай уже, не держи в себе, — сказала я. Он закрыл кран и захлопнул дверцу машины. — Где тебя носило? — Я… потеряла счет времени. Я была в скобяной лавке. — Опять? Чего тебе еще не хватало? Я устало опустилась на стул. — Не знаю, Роб. Просто мне сейчас там хорошо. — А знаешь, что было бы хорошо для меня? — спросил Роб. — Если бы у меня была жена. — Вот это да, Роб. Я и не подозревала, что ты играешь в сериалах… — Ты сегодня ничего не забыла сделать? — Да вроде бы нет. — Эмма ждала, когда ты отвезешь ее на каток. Я зажмурилась. Фигурное катание. Открылся новый сезон. Я должна была записать ее на индивидуальные курсы, чтобы весной она смогла участвовать в соревнованиях: тренер говорит, она уже готова. Команду набирали из тех, кто первым подаст заявку. Возможно, мы упустили шанс. — Я компенсирую… — Не надо ничего компенсировать. Она позвонила вся в слезах, и мне пришлось уйти из клиники, чтобы вовремя ее туда привезти. — Он сел напротив и посмотрел на меня. — Чем ты занималась весь день, Пайпер? Я хотела напомнить ему о новой плитке на полу в прихожей и новой обмотке прямо над этим столом. Но не стала. Я лишь опустила глаза и прошептала: — Не знаю. Честное слово, понятия не имею. — Пайпер, ты должна начать жить заново. Если не начнешь, это будет означать, что она победила. — Ты не знаешь, каково это… — Это я-то не знаю? Я, по-твоему, не врач? Для меня врачебная ошибка — это пустой звук? — Я не это имела в виду… — Ко мне сегодня приходила Амелия. Я изумленно на него уставилась. — Амелия? — Да. Снимала брекеты. — Шарлотта ни за что не позволила бы… — В аду нет столько гнева, сколько в девочке-подростке со скобками на зубах. Я на девяносто девять процентов уверен, что Шарлотта не знала о ее приходе. Я почувствовала, что у меня горит лицо. — Как ты думаешь, людям не покажется странным, что ты лечил дочь женщины, подавшей на нас в суд? — 177 —
|