|
— Вы уверены, что для вашей дочери так будет лучше? — А вы7. — задал я встречный вопрос. — Я не уйду отсюда, пока вы не дадите мне на подпись все необходимые бумаги. — Вы же не думаете, что я смогу наспех что-то набросать в воскресенье утром, да еще и не у себя в офисе… — Даю вам двадцать минут. Встретимся там. Я уже собрался выйти на улицу, когда Марин остановила меня. — Погодите. А ваша жена… Что она думает о вашем поступке? Я медленно повернулся к ней. — Моя жена обо мне не думает. В тот вечер я Шарлотту не увидел. На следующее утро тоже. Я прикинул, что этого времени хватит, чтобы Марин сообщила Шарлотте о моем решении. И все же даже самый принципиальный человек подчиняется инстинкту самосохранения: я бы ни за что не вернулся домой без пары-тройки стаканчиков для храбрости. А поскольку я еще и коп, надо было дождаться, пока алкоголь выйдет из организма и я смогу вести машину. К тому времени, если повезет, она уже будет спать. — Томми! — окликнул я бармена, придвигая свой пустой бокал из-под пива. В этот бар мы пришли вместе с ребятами после работы, но они уже все разъехались по домам, к женам и детям. Ужинать. Для предобеденного аперитива было уже слишком поздно, для ночных гулянок — слишком рано. Помимо нас с Томми, в баре сидел только один человек — старичок, обычно начинавший пить в три часа дня и прекращавший, когда за ним приезжала дочь. Над дверью звякнул колокольчик, вошла какая-то дама. Под облегающим леопардовым пальто обнаружилось еще более облегающее ярко-розовое платье. Из-за таких вот нарядов прокуроры обычно и просерают дела об изнасилованиях. — Прохладно на улице, — сказала она, усаживаясь на табурет рядом со мной. Я не отрывал взгляд от дна своего пустого бокала. «А ты попробуй одеваться — может, согреешься», — подумал я. Томми вручил мне новую порцию и обратился к женщине: — А вы что будете? — «Грязный» мартини, — сказала она и улыбнулась мне. — Вы не пробовали? — Не люблю оливки, — ответил я, прихлебывая пиво. — Я люблю высасывать перец, — призналась она, распуская волосы. Золотистые кудри хлынули ей на спину рекой. — Как по мне, пиво на вкус не лучше наполнителя для кошачьих туалетов. Я рассмеялся. — А вы пробовали? Она вскинула бровки. — А у вас разве не бывало так, что смотришь на что-то — и точно знаешь, какой у него вкус? Она же сказала «что-то», верно? Не «кого-то», а «что-то»… Я никогда не изменял Шарлотте. Даже мысли не возникало. Бог свидетель, мне по работе приходится иметь дело с множеством весьма доступных барышень. Возможность имелась. Если честно, даже сейчас, на восьмом году брака, я не хотел никого, кроме нее. Но женщина, на которой я женился, — та самая, что у алтаря обещала каждый день кормить меня ванильным мороженым, пускай оно и хуже шоколадного, — изменилась. Дома меня ждала другая. И эта женщина была от меня далека. И думала лишь об одном. И настолько хотела добиться того, чего у нее не было, что напрочь забывала о том, чем располагала. — 155 —
|