Хрупкая душа

Я кивнула и побежала вверх по лестнице. Спускаясь с фотоаппаратом, я увидела, что мама осталась в кухне одна. Она медленно обернулась на мои шаги, и я прочла на ее лице растерянность: она словно не знала, что делать, если Уиллоу нет рядом. Она выключила свет и заперла входную дверь, а я вприпрыжку бросилась к машине. Отдав папе фотоаппарат и пристегнувшись, я наконец позволила себе признать: пускай это и глупо для двенадцатилетней девушки, но я ужасно хотела скорее попасть в Диснейленд! Я мечтала о лучах солнца, о песнях из диснеевских мультфильмов и монорельсах посреди гостиницы… Я и думать забыла о письме доктора Розенблада.

А значит, во всем, что произошло, была виновата я.

Мы даже не добрались до этих идиотских «чашек». Пока мы прилетели и доехали до гостиницы, дело шло уже к вечеру. Только мы ступили на Главную улицу, с которой открывался вид на замок Золушки, как началась гроза. Ты сказала, что проголодалась, и мы свернули в старинное кафе-мороженое. Папа стоял в очереди, взяв тебя за руку, а мама как раз несла салфетки к столику, за которым сидела я.

— Смотри! — воскликнула я, указывая на громадного Гуфи, который пытался неуклюже погладить по голове кричащего младенца.

Б тот миг, когда мама выронила одну салфетку, а папа выпустил твою руку, чтобы достать кошелек, ты помчалась к окну — и поскользнулась на крохотном бумажном квадратике.

Мы все, словно в замедленной съемке, наблюдали, как у тебя подкашиваются ноги и ты с силой падаешь назад. Ты посмотрела на нас, и твои белки сверкнули голубой вспышкой — как бывало всегда, когда ты что-нибудь ломала.

Люди в Диснейленде как будто ожидали чего-то такого. Не успела мама объяснить мороженщику, что ты сломала ногу, как в кафе вбежали двое санитаров с носилками. Повинуясь маминым указаниям — она всегда указывает врачам, что им делать, — они кое-как взгромоздили тебя на носилки. Ты не плакала — с другой стороны, ты не плакала почти никогда. Однажды я сломала мизинец, играя в тетербол на школьной площадке, и закатила страшную истерику, когда палец покраснел и раздулся. Но ты не проронила ни слезинки даже тогда, когда сломанная кость в руке проткнула тебе кожу.

— Тебе не больно? — шепотом спросила я, пока санитары устанавливали носилки на колеса.

Прикусив нижнюю губу, ты кивнула.

У ворот нас уже ждала машина «скорой помощи». В последний раз взглянув на Главную улицу, на вершину металлического конуса, где примостилась «Космическая гора», на детей, которые вприпрыжку бежали внутрь, а не наружу, я забралась в машину, которую вызвали для нас с отцом, чтобы мы могли поехать вслед за «скорой» в больницу.