|
— Я?.. Я?.. — бормотал смущенно Яннакос. — Ты, ты и твои злосчастные друзья, Костандис и Манольос! Обманули еще и невинного Михелиса, этого божьего агнца. Знаете, что душа у него хорошая, воспользовались случаем — и давай опустошать дом корзинами!.. Ворюги! Согрешил я, господи, назначив вас апостолами! — Но мы же брали не из твоих амбаров, отче, — осмелился возразить Яннакос. — А что же, из твоих, вшивый? Конечно, из моих! Михелис женится на Марьори, и наши два дома составят одно целое. Короче говоря, из моих амбаров вы тащили корзинами сыр, хлеб, масло, вино, маслины и сахар! И истратили это все — на кого? На разбойников! С такими друзьями и с такой головой он скоро раздаст свое имущество бедным и лентяям и оставит мою дочь на соломе! Поп повернулся к испуганной дочери, которая стояла неподвижно, не осмеливаясь поднять глаза. — Ты слышишь, Марьори, ты слышишь о позоре нашей семьи? Что мне тебе сказать, если твой возлюбленный так глуп? Хорошенько нужно обо всем подумать, прежде чем мы примем решение! Горячие слезы, повисшие на длинных ресницах, покатились по бледным щекам девушки, но она не открыла рта. — Ты слышишь, Марьори? — снова спросил поп. Голова ее склонилась еще ниже, словно она говорила: «Слышу, подчиняюсь…» Ослик, привязанный к кольцу у калитки, начал реветь; Яннакос рванулся. — Ты меня извини, отче, но я должен уйти! Если мы что плохого и сделали, то ведь взяли у богатого и отдали бедным, пусть бог нас простит! — Бог говорит моими устами! — завопил поп, гордо закидывая голову. — Ты не можешь с ним говорить напрямик! Через меня пройдут твои слова! А я тебе говорю: воры вы — и ты, и Костандис, и Манольос! Я позову старост, мы решим, что нужно делать… Не успели прийти эти разбойники, а уже заразили наше село! — С твоим благословением, отче, — сказал Яннакос и торопливо направился к калитке. Поп затрясся от злости и ничего не ответил. Потом обернулся к дочери. — Принеси мне туфли, камилавку и посох, схожу к архонту и старостам. Он зашел в комнаты, чтобы наскоро съесть яйцо всмятку, а Марьори выбежала к Яннакосу, который еще отвязывал от кольца ослика, и сказала торговцу быстро и негромко: — Яннакос, сделай одолжение, купи мне то, чем мажутся женщины в городах, чтобы щеки делались красными. Дашь мне потом потихоньку и скажешь, сколько стоит… — Будь спокойна, Марьори, — ответил Яннакос, — я все тебе принесу! Я знаю, что тебе нужно. Поп, уже с набитым ртом, закричал из дому: — 55 —
|