|
В зал вошел Манагаров. Подполковник чуть повернул к нему голову. — Нет, — сказал Манагаров. Командир поднял трубку: — «Крепость», я — «Бастион». Продолжаю поиск… Шерстяные маски обледенели от дыхания, все медленнее становились движения пятерок, все чаще падали и труднее поднимались солдаты под тяжелыми ударами пурги… Подполковник взглянул на вошедшего снова Манагарова. Тот только покачал головой. Командир поднял взгляд на часы, висящие прямо перед ним, над планшетами. Взял трубку: — «Крепость», я — «Бастион»… Продолжаю поиски тела… Залепленные снегом с головы до пят, с ледяными масками на лицах, солдаты впятером внесли тело Чоботаря в подземелье, осторожно нащупывая ступеньки, спустились по длинной бетонной лестнице. Манагаров открывал перед ними стальные двери. Следом шли остальные пятерки. Открылась последняя дверь — в огромное пространство оперативного зала, залитого ярким светом, со сгорбленной фигурой командира за столом. Ледяную статую, бывшую недавно человеком, опустили на пол. Чоботарь замерз, подтянув колени к груди, как ребенок. Солдаты отступили к стенам, снимая маски. Ни сострадания, ни страха перед смертью, никаких живых чувств не было на натертых масками лицах — только смертельная усталость. Слипались глаза, и головы сами собой клонились на грудь. В гробовой тишине слышалось только журчание ламп дневного света и странный костяной звук — ледяная статуя на полу покачивалась, перекатываясь через окаменевшие складки комбинезона. Манагаров положил на стол перед командиром альбом с застывшей бархатной обложкой. Подполковник разлепил смерзшиеся страницы: «730 незабываемых дней» и бравый Люкин во всех регалиях. На кальке между страницами раскрашенная фломастерами неумелая картинка: девушка с золотой гривой и алыми губами машет вслед призывнику платком… Сослуживцы — по две фотографии на страницу: орлиный взгляд, грудь колесом. На кальке — молодой солдатик, согнувшись в три погибели, драит пол, над ним навис грозный ветеран с пудовыми кулаками… Иванов тупо смотрел на лежащего на полу Чоботаря лед стал подтаивать в тепле, на ставшем узнаваемым лице появились крупные капли… На последней странице альбома — приказ министра обороны, обведенный виньеткой с листочками и цветами. На кальке — девушка, рыдая от радости, обнимает вернувшегося солдата. — Отнесите наверх — растает, — негромкий голос командира прозвучал так неожиданно, что Иванов вздрогнул. — Люкина — под арест. Остальным — отбой… Винты вертолета замедлили вращение, обвисая под собственной тяжестью. К вышедшим из вертолета офицерам подошли командир, замполит, представились, коротко поговорили. В свете прожекторов фигуры людей были окружены холодным голубым сиянием. — 58 —
|