|
— Почему ты ехал в Эстонию? Что я мог ответить? Объяснить, что нет у меня дома, родины, пристанища, жилья?.. Что я всегда искал эту тихую пристань?.. Что я прошу у жизни одного — сидеть вот так, молчать, не думать?.. — Снабжение, — говорю, — у вас хорошее. Ночные бары… — А вы? — Белла повернулась к Жбанкову… — Я тут воевал, — сказал Жбанков, — ну и остался… Короче — оккупант… — Сколько же вам лет? — Не так уж много, сорок пять. Я самый конец войны застал, мальчишкой. Был вестовым у полковника Адера… Ранило меня… — Расскажите, — попросила Белла, — вы так хорошо рассказываете. — Что тут рассказывать? Долбануло осколком, и вся любовь… Ну что, пошли? В доме зазвонил телефон. — Минутку, — воскликнула Белла, на ходу доставая ключи. Она скоро вернулась. — Юхан Оскарович просит вас к телефону. — Кто? — спрашиваю. — Лийвак… Мы зашли в дом. Щелкнул выключатель — окна стали темными. Я поднял трубку. — Мы получили ответ, — сказал Лийвак. — От кого? — не понял я. — От товарища Брежнева. — То есть как? Ведь письмо еще не отправлено. — Ну и что? Значит, референты Брежнева чуточку оперативнее вас… нас, — деликатно поправился Лийвак. — Что же пишет товарищ Брежнев? — Поздравляет… Благодарит за достигнутые успехи… Желает личного счастья… — Как быть? — спрашиваю. — Рапорт писать или нет? — Обязательно. Это же документ. Надеюсь, канцелярия товарища Брежнева оформит его задним числом. — Все будет готово к утру. — Жду вас… …Девушки принялись возрождать закуску. Жбанков и я уединились в спальне. — Мишка, — говорю, — у тебя нет ощущения, что все это происходит с другими людьми… Что это не ты… И не я… Что это какой-то идиотский спектакль… А ты просто зритель… — Знаешь, что я тебе скажу, — отозвался Жбанков, — не думай. Не думай, и все. Я уже лет пятнадцать не думаю. А будешь думать — жить не захочется. Все, кто думает, несчастные… — А ты счастливый? — Я-то? Да я хоть сейчас в петлю! Я боли страшусь в последнюю минуту. Вот если бы заснуть и не проснуться… — Что же делать? — Вдруг это такая боль, что и перенести нельзя… — Что же делать? — Не думать. Водку пить. Жбанков достал бутылку. — Я, кажется, напьюсь, — говорю. — А то нет! — подмигнул Жбанков. — Хочешь из горла? — Там же есть стакан. — Кайф не тот. Мы по очереди выпили. Закусить было нечем. Я с удовольствием ощущал, как надвигается пьяный дурман. Контуры жизни становились менее отчетливыми и резкими… — 39 —
|