|
Монпелье. «Я должен извиниться за коллегу, но, как вы, возможно, знаете, невропатологи - люди со странностями». Жослин пришла вскоре после того, как Юбер покинул мое обиталище, получив выразительное напутствие на дорожку: «Что бы ни случилось - сюда не суйся. Объяснения, кто мы, да что мы, - в гробу мы их видали!» Я даже написал ему памятку того же содержания, дабы, в случае чего, он не бил себя в грудь, утверждая, мол, - да, да, но он просто запамятовал или недослышал. В общем-то я понимал: с Юппом - что в лоб, что по лбу. И все же записочка - может, попавшись на глаза моему напарнику, она освежит его благоразумие? Мы быстренько облачились в одежды похоти. Я набрал воды в ванну. Намекая, что нам самое место в ней. «Мы же не влезем», - смутилась Жослин, но мы влезли. Вода ее прелестям была нипочем. Жослин обладала таким редким качеством, как водостойкая красота. Грудь Жослин, все выпуклости и впадинки тела сияли влажным блеском. «Я никогда этого не делала», - улыбнулась она (брызгая на меня ладошкой). Пожалуй, я не ожидал, что с ее губ может сорваться что-либо подобное. - Что не делала? - Никогда не принимала ванну вдвоем. Я был поражен. И одновременно польщен. Польщен тем, что впервые это происходит именно у нас с ней, что старина Эдди показал ей что-то такое, что до него никто не делал. Спустя годы она скажет, если даже кроме этого и говорить-то будет нечего: «О, Эдди - в ванной он вел себя как бандит!» Жослин мне нравилась, нравилась до бесконечности. Один из немногих даров, которыми награждает подкрадывающийся солидный возраст: ты перестаешь чего-нибудь ждать от жизни, и когда она тебе улыбается, ты способен оценить эту улыбку. Вечер, проведенный с Жослин. Даже если бы мне никогда больше не суждено было увидеть ее, у меня останутся эти 14 400 секунд вместе. С годами как-то все больше учишься ценить приятное общество. Жослин никогда не доставала меня мелочами, никогда не пускалась в разговоры о дальнейшем нашем — 191 —
|