Философы с большой дороги

«романтическую атмосферу», горят свечи.

И тут без всякого предупреждения моя душа на скоростном лифте ухает на

минус четырнадцатый этаж. Приподнятое настроение остается где-то в

невозвратном далеке.

Единственная мысль

В голове бьется единственная мысль: пожалуйста, пожалуйста, умоляю,

пожалуйста, скажите же мне - что же такое здесь происходит.

Казалось бы, когда за спиной несколько тысячелетий мышления, когда

мысль веками высиживали в инкубаторах самых светлых голов, наш бизнес давно

должен был обрести прочное основание. Мы же - мы все так же бьемся лбами об

умопостигаемое сущее и ищем квинтэссенцию экзистенции, и все то же пламя

поджидает в конце эона меня, как ждало оно Фалеса. Мы обзавелись массой

логий: эпистемологией, телеологией, эсхатологией, - но и на волосок не стали

ближе к тому, чтобы обрести верифицируемые свидетельства; что же все-таки

происходит с нашим миром. Все, что у нас есть, - лишь старые бабьи сказки,

старые бредни философов, старые гимны старым богам - жалкая горстка чужих

взглядов, трещащих по швам и расползающихся, как ветошка.

Zut alors

[Одно из самых распространенных французских ругательств: Merde alors!]

Я смотрю на огонек свечи. Он кажется столь реальным. Я кажусь столь

реальным. Небольшой огонек, неистовый - и доверчивый. Когда-нибудь пламя

вроде этого огонька - с пятью сотнями приятелей - собьет с меня последнюю

спесь, превратив в то, что я и есть на самом деле. Прах, утративший

шулерскую способность прикидываться чем-то, кроме праха. Конец игры. Может,

и стоило бы оставить инструкции на случай смерти, но участь моих останков

волнует меня не больше, чем судьба какой-нибудь Заирской красной суки,

вымирающей как вид. Что меня действительно беспокоит: а вдруг мы таки

восстанем из мертвых, а мне не найдется тела?

Каковы тут реальные единицы измерения? Как вы делаете духовные