|
— Я его все равно не оставлю, так и знай! — крикнула она Блохину. — Я его через суд заберу! Я добьюсь, чтоб тебя от людей изолировали! Она подхватила чемоданы и вышла. В доме наконец стало тихо. Блохин склонился над разбитым приемником — и вдруг заплакал, визгливо всхлипывая, горько, как ребенок. Блоха растерянно смотрел на его вздрагивающие плечи, на засыпанный перхотью седой затылок, не зная, как утешить… По обе стороны Ленинского проспекта, дыша морозным паром, толпились люди. Подходили от метро новые группы и заполняли пустоты в шеренгах. Движение было перекрыто, на поперечных улицах выстроились вереницей троллейбусы, трамваи и машины. Стояли регулировщики в белых портупеях и крагах. Прохаживались позади толпы одинаковые молодые люди в одинаковых черных пальто и пыжиковых шапках, с одинаковым острым взглядом. — Быстрей, быстрей! — торопила Марксэна. Школьники с бумажными советскими и чилийскими флажками бегом добрались до бреши в людской стене. — Пятьсот сорок вторая школа! — задыхаясь, отрапортовала Марксэна организатору с красной повязкой на рукаве тулупа. Тот заглянул в список, поставил галочку. — С семьдесят шестого по семьдесят девятый! — сорванным, хриплым голосом крикнул он, указывая на фонарные столбы с крупными цифрами, нарисованными у основания. — Рассредотачивайте! — И он побежал куда-то дальше. — Ровной шеренгой! Не толпитесь! — командовала Марксэна. Наконец все выстроились. Ожидание затягивалось. Люди молча стояли в бесконечных шеренгах, ежась на лютом морозе, притопывали заледеневшими ногами, безнадежно поглядывая в конец проспекта. Соня и Блоха стояли с краю шеренги, у столба. Соня вжимала голову в меховой воротник, Блоха пытался держаться как ни в чем не бывало, стискивая стучащие зубы. — Загадку хочешь? — спросил он. Это что за Бармалей Там залез на Мавзолей? Он большую шляпу носит. Тридцать букв не произносит, Он и маршал, и герой — Угадай, кто он такой? Кто даст правильный ответ. Тот получит десять лет! Организатор пробежал вдоль строя: — Задержка на сорок минут! Никому не расходиться! Все на местах! Соня подняла на Блоху заиндевевшие ресницы: — Я больше не могу… — Потолкаемся? — предложил он и толкнул ее плечом. — Ты что, не понимаешь?! — со слезами в голосе вскрикнула она. Блоха растерянно затих. Соня уже чуть не плакала. — У меня тетка вон в том доме живет, — негромко сказал она. — Давай добежим? — 17 —
|