|
- Ну, дела... - Откуда ты все это знаешь? - Оттуда. - Почему ты знаешь, а мы нет? - Потому. Ребята озираются, родной город как бы в упор не узнавая. Сникают и расходятся без шума. Мутная луна призрачно озаряет привычный вид. Пришибленные откровением, они стоят посреди Ленинского проспекта на мосту, бесчувственно соприкасаясь рукавами. Возложив руки в перчатках на чугун. Вальяжный дом, где жил предполагаемый преступник века, выходит на реку, на широкую излучину льда, который местами истончился до полыней. Окна в доме кое-где еще горят. Горит ли свет у Освальда? Кто там сейчас прописан? Лучше бы не знать. Проклятый Мазурок. - И вправду, тихий омут, - произносит Александр. - Черт знает, что здесь происходит. - Лично я гордость испытал. И даже окрыленность. - Чем тут гордиться? Бежать отсюда без оглядки. Ноги делать. - Куда? В Париж? Весь мир есть место преступления. - Не знаю. Не был. - И не надо. Зачем? Вот город Эн, в котором проведем мы эту жизнь, единственную и неповторимую. Город, забытый богом задолго до нашего рождения. - Вот именно. - Но мы здесь не одни. - Втроем. С призраком Освальда. - Нет, нет! Есть Кто-то, кто за нас, - бормочет завороженно Адам. - Он помнит нас и бьет хвостом свирепо. Он нас зовет, сзывает под свои знамена, я слышу этот клич... - Типа "Ты записался добровольцем"? "Родина-Мать зовет"? Идем. Где пункт приема душ? - Никуда идти не надо, - говорит Адам, хотя они уже идут привычным маршрутом возвращения. - Потому что мы давно уже записаны. Ты Откровение читал? - Ну, перелистывал. У бабушки. - Дракон стал перед сей женой, которой надлежало родить, дабы, когда она родит, пожрать ее младенца. И родила она младенца мужеского пола. Которого Дракон пожрал. Но страшное не в этом. Задолго перед этим сожрал он и роженицу - Жену, облеченную в солнце. - Родину-Мать? - Мы вместе с ней уже внутри. И остается только осознать, что все мы переварены и хорошо усвоены могучим организмом. Поскольку, как верно сказано, свобода есть осознанная необходимость. Хе-хе. - Хочешь сказать, что все мы дети Сатаны? - А чьи, по-твоему? * * * Вперед, вперед! К вершине! На холм. К подножию обсерватории. Но разбежавшись, они бросаются к пожарной лестнице и влезают на самую верхотуру, где перемахивают запертую калитку. Внешняя галерейка, сваренная из железных прутьев, обледенела, дрожит и ощущается непрочной. При каждом шаге прутья осыпают сосульки, наст и снег. Под ними Парк культуры. За кронами деревьев в тумане тонут огни проспекта. Там, на мосту имени Ли Харви Освальда, их, мирно идущих с последнего сеанса, только что остановил патрульный "воронок", резко свернувши перед ними на тротуар. "В кино? А что смотрели?" К счастью, в карманах сохранилось алиби - свернувшиеся в трубочку надорванные синие билеты на "Затмение". — 46 —
|