|
"Сахара, Ифни, Фернандо-По? Отдам по двадцать". "Не собираю". Он повернулся диким мясом: "А хули топчешься?" "Марки, - уточнил я, - не собираю". И вынул записную книжку обменного фонда. Монеты оттягивали мне задний карман, а в книжке чернели грифельные оттиски. Нас стали обступать, к моей книжке потянулись любопытные руки, но Родимчик успел ее выхватить. Я было рванулся, но он передал мою книжку взрослому. Это был высокий тип в пальто с покатыми плечами и фетровой шляпе. Темно-зеленой. Под моим напряженным взглядом он перебрасывал странички. На одной задержался, остро глянул: "Рим?" "Он самый". "А точнее?" "Первый век. Германикус". "Откуда у тебя?" "Оттуда". Тип долистал книжку. Вернул. Взялся за полы пальто и присел на панель радиатора. "Античностью интересуемся?" Я отодвинулся. "Германикус, значит..." Я молчал. "Что за него хотите?" - перешел он на "вы". "А чем вы располагаете?" "Чем я располагаю. Бог мой... да всем! Все, что угодно!" "Русское серебро". "Интересует?" Я кивнул. "Тогда пошли". "Куда?" "Ко мне". Я вынул локоть. "Тут рядом, через проспект. Прямо напротив КГБ. Так что, ха-ха, не бойтесь... - Он встал, высокий и в шляпе. - Идем?" Я помотал головой. "Не хотите, найдем другое место. Омниа меа мекум порто..." Он отвернул полу пальто, запустил руку в брючный карман. Зазвенели большие тяжелые монеты. "Рубли?" "А что еще? Пошли!" В ожидании зеленого света я спросил - какие именно рубли? "А разные. Идем..." Мы перешли проспект. Поднялись на угол. На бульваре был бюст с козлиной бородкой и нахлобученной шапкой снега. "Может, все-таки ко мне? Вон, напротив?" "Можно в сквере". "Под Железным Феликсом? Нет уж, лучше сюда..." Прямо за углом в подвале был сортир. Я схватился за ограду. Он отпустил меня, но со ступенек оглянулся: "Смотримся или нет?" И хлопнул себя по карману. "Екатерина у вас есть?" "А как же без нее?" Стараясь не вдыхать, я вошел. Буравя карболку, по цементному желобу текла вода. В дальней кабинке спрыгнули подковы. Задом вышел колхозник и унес с собой мешок с батонами. "Ну, где там твой Германикус?" Откинув полу пальто, я запустил пальцы в задний карман - и руку мне сдавило мертвой хваткой. Он втащил меня в кабинку, вдавил щекой в стену. Монета, завернутая в целлофан, была у меня в руке, но двинуть этой рукой я не мог. А когда смог, выхватил ее (с Германикусом, которого впоследствии так на себе и не нашел). Крючок едва не соскочил, но он навалился и зажал мне рот. Прием джиу-джитсу соскользнул с его запястья. "Тихо, тихо. Будешь молчать, получишь рубль. Видишь?" — 130 —
|