|
В Ленинграде есть такой журнал — «Аврора». В шестьдесят седьмом году его редактировала Нина Косырева. Косырева была обыкновенной партийной чиновницей. И делала все, что положено делать номенклатурному советскому редактору. Отклоняла талантливые рукописи, печатала всякую халтуру, горячо и лицемерно выступала на юбилейных и партийных собраниях. Неожиданно в «Авроре» появился материал, где упоминали крамольного Сахарова. Упоминали как ученого, в положительном смысле. Это был страшный, недопустимый идейный промах. Косыреву потащили в обком. Начали прорабатывать. Нина Сергеевна упрямо твердила: — Не знаю, не знаю, я смотрела в энциклопедии… Что-то с ней произошло. Видимо, на Сахарове кончилось ее терпение. Косыреву сняли… Мне кажется, главное в академике Сахарове — доброта. Его отношение к миру поражает снисходительностью и беззлобием. Надо же было так изощриться властям, чтобы принудить Сахарова объявить голодовку. Толкнуть его на эту крайнюю меру, на этот последний шаг. Мне кажется, его должны спасти. Иначе просто быть не может. Иначе жить на этой планете будет совершенно отвратительно. Если убьют Сахарова, то не пощадят и вас! Когда номер был готов, пришло известие, что требование академика Сахарова — удовлетворено. МЫ ЖИВЕМ СРЕДИ ЦИФР…Мы живем среди цифр. Память хранит их в необозримом количестве. В цифрах можно изобразить любую, самую причудливую биографию. От фиолетовых каракулей на бирке родильного дома. До скупой информации на могильной плите. Можно написать роман в цифрах. И эта штука будет посильней, чем «Фауст» Гете. Все даты жизни одного моего партийного родственника — 1917–1938. По-моему, это законченный трагический роман… Мы любуемся первым снегом… Обретаем второе дыхание… Называемся третьей волной… Подлежим четвертому измерению… Тяготимся пятой графой… Испытываем шестое чувство… Оказываемся на седьмом небе… Мы помним номера телефонов и даты рождений. Размеры наших брюк и шапок, Бесчисленные адреса и цены на товары широкого потребления. Мы переводим доллары в рубли. Меняем Цельсия на Фаренгейта. Мы любим подсчитывать чужие доходы. Мы хорошо считаем, когда надо… Перед вами сотый номер газеты. Сто недель пролетело. А ведь еще вчера мы совещались у «Натана». (Угол 53-й и Бродвея.) За эти сто недель мы двадцать раз горели. Пятнадцать раз закрывали лавочку. Четырежды умирали и возрождались. Мы, как Польша, выдержали три раздела. Когда-то мы были великолепной семеркой. Затем приходили все новые и новые люди. (Не превратиться бы в черную сотню!) — 28 —
|