|
Старики не меркантильны. Они звонят мне в редакцию: — Материально я вполне обеспечен. У меня есть все и даже больше. Но знаете, хочется чего-то еще… Вот и написал о том, что пережил… Так попала к нам глава из повести Лейзера… От пожилого человека не услышишь: — А что я с этого буду иметь?.. Старикам важнее давать, а не брать. И еще одно соображение. Именно старики — наиболее требовательные, дотошные и взыскательные читатели газеты. Именно старики нам пишут чаще других. Чаще других звонят в редакцию. Старики поддержали нас в трудные месяцы. Старики нас ругают за промахи и ошибки… Вчера я спешил на работу. Спустился в метро. Заметил отходящий поезд. И поленился ускорить шаги. — Ну вот, — подумал я, — старею… Подумал и обрадовался. Куплю себе розовые брюки. Куплю рубашку с попугаями. Выпишу газету «Новый американец». Буду умным, веселым, добродушным стариком из Форест Хиллса. ЧЕЛОВЕК УМИРАЕТ…Человек умирает не в постели, не в больнице. Не в огне сражений и не под гранатами террористов. Человек умирает в истории. Пусть ему дана всего лишь минута. Порой этой минутой завершается час. А этим часом — год. А годом — столетие, эпоха. Такая минута соединяет века. Господин Садат — убит и похоронен в истории. Он был сильным, разумным и миролюбивым человеком. Мир на Востоке — его личное достижение. Мы говорим о роли личности в истории. Полагаем, что историю делают народные массы. То есть — все и никто. Я думаю, это говорится, чтобы избежать ответственности. «Илиаду» написал Гомер. Паровую машину изобрел Джеймс Уатт. Крылья дали человечеству — братья Райт. А Ватерлоо проиграл Наполеон. Русскую литературу создал Пушкин. Выволакивают ее из провинциальной трясины Бродский с Набоковым. А роман «Я шел на связь…» — произведение господина Любина. И массы тут ни при чем… Часто пишут: «Музыка и слова народные». Затем выясняется, что народные слова принадлежат Алешковскому. Да и музыка — ему же… Впервые евреи оплакивают смерть араба. Это не случайно. Президент Садат добился консолидации власти. Остановил напор фанатиков ислама. Слегка приструнил Каддафи. Выдворил советских шпионов, да еще отобрал у них любимую Асуанскую плотину. Вспоминается такая песня: Жар пустыни мне очи щипет (?!), И глаза застилает пот… Напиши мне, мама, в Египет, Как там Волга моя течет. Эта песня — вершина экспансионистского нахальства. (Где уж там Киплингу с его африканскими маршами!) Садату она не понравилась… У него было много врагов. Как у всякого миролюбивого человека. Потому что мир требует жесткой и целенаправленной воли. — 33 —
|