Поздравляю, желаю счастья!

—Что скажешь? — дыхание Ругера коснулось моих волос.

Я улыбнулась, тепло дыша ему в ухо.

—А где тетя Роза? — спросила Лу.

Мы стали высматривать ее в толчее и, наконец, обнаружили черное пальто и красный платок.

Подтанцевав поближе, мы увидели, как Роза схватила папу, и они, насколько это было возможно с его загипсованной ногой, принялись танцевать фламенко — папа и Роза. Она скинула пальто, под которым оказалось настоящее бальное платье в крупный красный горох, с маленьким черным шлейфом. Роза вышагивала вокруг папы, высоко подняв голову, словно павлин. Он же, со своей негнущейся ногой и прямой спиной был похож на заплутавшего аиста. Тетя Роза пощелкивала кастаньетами.

Папа расплылся в смущенной улыбке.

Рядом с ним, улыбаясь, стояла мама.

А Роза длинноного вышагивала вокруг своего загипсованного кавалера.

Это было похоже на короткие гастроли знаменитой танцовщицы в заснеженной стране.

Непостижимое

Костры не погасли даже к рассвету: люди спали возле тлеющих улей, укутавшись в оленьи шкуры. Никто не мог понять, где тетя Роза их раздобыла.

Городские лисы осторожно растаскивали и поедали остатки угощения.

Но шумные галки, населяющие парк, еще не проснулись. Поэтому рождественское утро было совершенно тихим.

Мы с Ругером проснулись в одной из оленьих шкур.

—А где тетя Роза, где мама с папой и Лу? — прошептала я.

—Они ушли. Праздник закончился, — прошептал он.

—А мы остались?

—Ты танцевала, как сумасшедшая, — не помнишь? Тетя, в конце концов, отправилась домой, а ты все танцевала. Кажется, Лу и твои родители ушли вместе с тетей.

—Пойдем туда? — спросила я, чувствуя, что, проснувшись, стала мерзнуть.

Но Ругер позвал меня на утреннюю прогулку: он хотел показать мне кое-что особенное.

Сначала я сопротивлялась: неужели нельзя сначала поспать пару часов в тепле, а потом уже отправляться на прогулку?

Но нет, Ругер утверждал, что нужно спешить: то, что он хотел показать, надо было видеть рано утром.

Я поднялась с тяжким вздохом. Мы бросили немного мусора на ближайшую кучу углей и согрели руки и ноги у вспыхнувшего огня. Из некоторых свертков раздавались похрапывания. Ближе всех ко мне оказался старичок с белой бородой. Он взглянул на меня из-под кустистых бровей.

—Ранехонько встала?

Я кивнула, он устроился поближе к огню и снова закрыл глаза.

Мы вышли из летнего театра и зашагали по хрустким от мороза лужайкам среди деревьев. Постепенно, в назначенный срок, как пишут в старых книгах, солнце должно было подняться высоко над горизонтом. А пока нам было довольно розовеющего на востоке неба.