|
- Ты все и провернул? - Ну, при чем я? Работяги… - Здоров, Бурлаков! К столу, косолапя, шел Степаныч. Тарелка с борщом пряталась в огромных ручищах. Сел, расставил ноги, хлебнул. - Дерьмо. Воруют, поди, гады! - Он вдруг подмигнул Сергею. - Вместо Никифорова, что ль? Подвезло. Иван молчал. Сергей глядел равнодушно, но когда Степаныч бесцеремонно передвинул его тарелку, он спокойно вернул ее на место. - Ну, как там Никифоров? - спросил Степаныч. - Все пластом, да? Дура Прасковья-то: в суд подать надо. А что? Точно, в суд. Пострадал на производстве - значит, производство обязано деньгу гнать по гроб жизни. Я ей говорил, а она, дура, боится. А чего бояться-то, Бурлаков? Верно я говорю? - Не знаю, может, и верно, - сказал Иван. - Суд - милое дело. Никто не отвертится. - Пойдем, капитан, - сказал Сергей, вставая. - А ты, рожа, когда меня в следующий раз за столом увидишь, лучше загодя у крыльца обожди. - Чего-чего?… - тоненько начал Степаныч. - Борщ за шиворот вылью, - отчеканил Сергей и следом за Иваном пошел к выходу. - Ты что это его, а? - спросил Иван, когда они шли к катеру. - Нахалов не люблю. Бил, бью и бить буду - вот моя программа! После обеда Иван прилег вздремнуть: он неделю недосыпал, за штурвалом клонило в сон. Сергей за столом тихо шуршал страницами, нещадно курил, разгоняя дремоту. Катерок тихо покачивало на волне, Иван сразу же уснул и проснулся только от женского голоса: - Можно, что ли? Голос был жеманным и незнакомым. Иван сел, оторопело оглядываясь: - Кто?… По палубе звонко цокнули каблуки, скрипнула дверь рубки, и на крутом трапе появились полные ноги. Ноги переступили на ступеньку ниже, вздрагивая круглыми коленками, и из люка выглянула Шура, стянутая шуршащим негнущимся платьем. - Привет! - насмешливо сказал Сергей. Вместе с Шурой в кубрик вполз удушливо-сладкий запах. Сергей повел носом. - "В полет"! - Угадал, - улыбнулась Шура, обмахиваясь платочком. - Жара! Погуляем? - Занимаюсь я, между прочим. Радиотехника. - Ну, занимайся, я обожду. - И Шура с готовностью уселась на свободный диван. - Да чего уж… - Сергей с сердцем захлопнул книгу. - Пошли. - Пиджак бы захватил, - сказала Шура, вставая. - Жара - сама говоришь. - А если посидеть захотим? - Не захотим, - буркнул Сергей и первым полез из кубрика. Шура вздохнула и покорно полезла следом. Иван ошалело проводил ее глазами и долго сидел на старом диване, испытывая смутное чувство гадливости и досады. — 28 —
|