|
- Понял, Антон Сергеич! - крикнул Иван, и катер ловко отвалил в сторону. - Точно, говорили насчет собрания, - подтвердил бригадир. - Ну, Трофимыч, кажись, с тебя причитается… Сдав плот, они ходко пошли к конторе. Причал был весь забит катерами, и Иван отшвартовался у борта самоходного топлякоподъемника. - И вас с работы сняли? - удивился он. - Приказ такой, - ответил капитан подъемника, совсем еще молодой, плавающий самостоятельно первую навигацию. Через топлякоподъемник к ним пробирался председатель месткома Володька Пронин - в белой рубашке, при галстуке, с папкой. - Ну, быстренько, быстренько, люди ждут. Значит, повестка такая: я информирую о вашем трудовом подвиге, затем… - Ох, Володя, не надо!… - С воспитательной целью… Тут из рубки вылезла Еленка. Пронин пронзительно глянул на нее. - Товарищ Лапушкина, вы бы приоделись. Перед народом стоять будете. - Не пойду я, Иван Трофимыч… - Живо, живо, товарищ Лапушкина! - крикнул Володька. Еленка завозилась, переодеваясь, и вышли они на площадь, когда народ уже собрался. Володя шел впереди, пробираясь к спешно сооруженной трибуне. Люди с готовностью уступали дорогу. - Здорово, Иван Трофимыч! - Гляди, Еленка-то, Еленка-то сияет!… - Трофимыч, магарыч не зажми!… Вслед за Прониным они поднялись на трибуну, где уже стояли директор Юрий Иванович, парторг Пахомов и Николай Николаевич. Володька прошел к перилам трибуны, на ходу доставая из папки исписанный лист. Иван не слушал, о чем кричал Володька. Он стоял неуклюже вытянувшись, не зная, куда девать ставшие вдруг ненужными руки. Впопыхах он забыл палку, нога замлела, но он не решался шевельнуться. Он был оторван от своих и мучительно стеснялся и хромой ноги, и небритых щек, и мятых, давно не глаженных брюк. Володька говорил до того плавно, что никто уже не слушал его. Голубой папиросный дымок вился над толпой, она беспрестанно двигалась, словно переминаясь с ноги на ногу, и приглушенно шумела. - Вот они, герои затона! - продолжал Пронин уже слегка осевшим голосом. - Капитан Иван Трофимыч Бурлаков, матрос Елена Лапушкина!… Он громко зааплодировал и предоставил слово директору. Директор достал из кармана бумагу, расправил ее: и начал читать строгим, ровным голосом. Шум сразу стих. - "…В ознаменование трудового подвига, совершенного экипажем, с сего числа присвоить буксирному катеру номер семнадцать личное наименование "Волгарь" и впредь именовать так во всех видах судовых документов…" Люди захлопали, а молодой голос спросил: — 23 —
|