|
Тем не менее всему на свете бывает конец, и наступил день, когда мама, папа, Бадди и Сэм повезли Шарлотту обратно на автобусную станцию в Гэлакс. Папа лично проследил за тем, как в бездонное чрево грузового отсека автобуса погрузили драгоценный подарок, который еще дома не просто положили в коробку из-под ножей для газонокосилки, а упаковали по всем правилам: завернули в тряпки, проложили пенопластом, набили все свободное пространство скомканными газетами и закрыли экран монитора старым резиновым ковриком из ванной.
Шарлотте ужасно хотелось расплакаться, когда она прощалась со своими, но слезы так и не появились, а в горле пересохло от нервозности и страха перед тем, что ждало ее впереди. Этот страх не шел ни в какое сравнение с тем волнением, какое она испытывала в прошлый раз, когда впервые ехала через хребет Голубых гор… туда… в то самое место. Что ж, по крайней мере одну вещь эта поездка домой на каникулы помогла ей понять: больше никогда округ Аллегани не будет для нее домом; впрочем, не будет домом и любое другое место… а меньше всего Дью… колледж, куда Шарлотта возвращалась. Никакого дома, кроме автобуса. Пусть бы эта поездка никогда не кончалась.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Изящная дилемма
Дьюпонтские студентки, едва поступив на первый курс, очень быстро усваивали правила протокола, принятые в Райлендском читальном зале Мемориальной библиотеки имени Чарльза Дьюпонта. Соблюдать этот неписаный протокол имело смысл: как-никак каждый вечер, за исключением субботы, читалка становилась тем местом, где наблюдалась самая высокая концентрация парней во всем кампусе. Большая часть зала была заставлена длинными, словно специально вытянутыми, массивными письменными столами, стилизованными под Средневековье. Противоположную входу торцевую стену рассекали на части узкие стрельчатые готические окна, уходившие в высоту Бог знает на сколько футов. Ближе к потолку они расширялись, отчего становились похожи на бутоны каких-то невиданных цветов. Сходство усиливалось тонкими, причудливо изогнутыми прожилками оконных переплетов и разноцветным витражным остеклением. Пожалуй, этот зал по роскоши и основательности интерьера уступал лишь главному читальному залу знаменитой Библиотеки Конгресса.
Практически каждый парень приходил в Райлендский читальный зал, чтобы заниматься. Девушки приходили, чтобы заниматься и охотиться на парней. Охотницы старались сесть поближе к центру зала и, естественно, лицом ко входу. Если девушка садилась спиной ко входу, это означало, что она пришла в читалку исключительно для того, чтобы позаниматься. Если же она устраивалась спиной ко входу и при этом где-нибудь в глубине зала, поблизости от витражных окон, да еще выбирала место не с краю, а посередине одного из длинных столов – то есть как можно дальше и от входа, и от боковых проходов, – это могло означать только одно: она не хочет попадаться никому на глаза. По крайней мере, так считала Шарлотта Симмонс, занявшая как раз одно из таких «отстойных» с точки зрения охоты на парней мест.
— 638 —
|