|
Больше всего на свете Эдаму хотелось сказать Грегу всю правду: что тот сраный трусливый редактор. Тем не менее он прекрасно понимал, что дискуссия в таких выражениях не пойдет на пользу никому, и ему в первую очередь. Поэтому он решил ограничиться корректным замечанием: – Ну ладно… Как скажешь. Но я все-таки остаюсь при своем мнении: это классная история, и из нее получилась бы потрясающая статья. Пойдем дальше: что скажешь про другой сюжет – я имею в виду, про баскетбол? Грег снова вздохнул и все так же устало ответил: – Слушай, таких упрямых, как ты, еще поискать. Ну что ты уперся в свои истории? С какой, спрашивается, стати ты так беспокоишься из-за этого, например, баскетбола? Выдвигаешь обвинения, бросаешься такими словами, как «лицемерие»… Эдам не столько слушал Грега, сколько по губам расшифровывал его речь и при этом… закипал от злости. Грег почему-то вбил себе в голову, что имеет право вести себя с остальными «Мутантами Миллениума» как начальник с подчиненными, причем не только в вопросах, касающихся газеты, где он действительно был главным редактором, но и во всем остальном. Кроме того, сознательно или подсознательно, Грег пытался подавить их даже физически. Например, он притащил в офис «Вэйв» здоровенное дубовое библиотечное кресло с резными подлокотниками, явно подавлявшее габаритами и массой всю остальную мебель в редакции. Вот и сейчас он почему-то стоял на ступеньках, а остальные «мутанты» – Камилла Денг, Роджер Кьюби, Эдгар Таттл и сам Эдам – сидели, как куры на насесте, у его ног… В ответ на последнее замечание Грега Эдам только развел руками: – Просто ушам своим не верю. Спорить дальше, по крайней мере, сегодня, было бесполезно, и Эдам предпочел, по возможности сохранив лицо, избежать продолжения стычки. Он отвернулся и стал смотреть на дорожку, подходившую к колледжу Бриггс со стороны Главного двора Тут Эдам увидел нечто, заставившее его изумленно заморгать. Нет, это действительно она! Та самая очаровательная первокурсница-южанка с невинным и в то же время таким взрослым взглядом. Шарлотта. Эдам встал и помахал рукой: – Эй, Шарлотта, привет! Так, значит, это на самом деле он. Более подходящего момента для появления на ее горизонте Эдам и специально бы придумать не смог. Шарлотта в общем-то и сама не слишком хорошо понимала на что ей сдался этот Эдам, с которым она и виделась-то оба раза при весьма неловких обстоятельствах, но в его защиту имелся один весомый аргумент. Он был пока единственным знакомым ей студентом, который разделял – по крайней мере, разделял в открытую – ее представление об университете как о храме науки, воспитывающем новое поколение интеллектуалов. «Мутанты Миллениума»… Что именно он там по этому поводу говорил, Шарлотта запомнила не слишком хорошо, но в конце концов это не суть важно. И вообще, Эдам не такой уж и страшный, как ей показалось с первого взгляда. — 328 —
|