|
Мы переглянулись. — Она голая, — сказала шепотом Танька. — Ага, — кивнула беззвучно я. Однако это было еще не все. Голой тетка оказалась на следующем фото. Совсем. Она так же по-солдатски стояла перед диваном, а мужчины так же чинно сидели с бесстрастными лицами. — Наверное, она болеет, а это врачи, — предположила я. Танька ничего не ответила. На следующей фотографии голая тетка взобралась на стол, от мужчин в кадре остались одни головы. Последнее фото повергло нас в шок. Чернокудрая героиня фотосессии сидела на столе, раскинув толстые ноги, и между ними можно было разглядеть столь же богато кудрявые непристойности. Псевдо-врачей в кадре не было. — Ой, мамочки… — сказала Танька. — Фу… — сказала я. В школу мы в тот день не пошли — слишком велико было потрясение. Закрыли Вероникин чемодан, взяли фотографии и часа три, пока время не подошло к вечеру и не возникла опасность быть застуканными, рассматривали маленькие страшные снимки. Это была первая порнуха, которую я видела. И никогда больше этот вид фотографий не производил на меня столь огромного впечатления. — Классно, — сказала Танька, посмотрев в зеркало на свою спину в новом платье. Платье было цветастое, приталенное, с треугольным тетковским вырезом на груди, с юбкой правильной длины — чуть ниже коленей. Брюки Танька не носила вовсе, считала это не совсем приличным. — Классно, — подтвердила я. Танькино платье было очень похоже, на платье Танькиной мамы. Она тоже носила такие цветастые, ниже коленей, и с отчаянной попыткой подчеркнуть несуществующую талию — единственно допустимый признак женственности. — Знаешь, я думаю, что у него уже кто-то был… — сказала Танька задумчиво и села на кровать. — У Толика? — уточнила я. Речь шла о Танькином кавалере, двадцатичетырехлетнем слесаре, появившемся на горизонте подругиной жизни пару месяцев назад, еще до нашего окончания школы. — Почему ты так решила? — спросила я. Мысль о том, что у кавалера кто-то мог быть до знакомства с Танькой, казалась ужасной и даже немного трагической. — Понимаешь… Мы целовались… — сказала Танька и замолчала. — Как? — тихо спросила я, холодея от предположений. — Так… — Танька легла на спи ну, раскинула руки, как тряпичная кукла, и уставилась в потолок неподвижными глазами. — Да?.. — спросила я, не смея подумать о страшном. — И он… он целовался так… как будто он делал это уже не раз… Танька порывисто села и посмотрела на меня, словно спрашивая совета, продолжать ли знакомство с человеком, у которого уже что-то такое было. Что-то интимное. Поцелуи в губы… Крепкие объятия… А может быть, он уже даже потрогал кого-то за грудь… — 26 —
|