|
– Мадемуазель, – резко сказал Левантер, – мы, эскимосы, – гордый народ и являемся «замороженными китайцами» ничуть не в большей степени, чем французы – «маринованными итальянцами», а шведы – «мумифицированными немцами». – В последней попытке избавиться от нее, не прибегая к оскорблениям, Левантер заговорил с ней доверительным тоном: – Видите ли, мы с другом находимся здесь для того, чтобы заручиться поддержкой вашего правительства в нашей революционной борьбе за освобождение от американского и канадского колониализма. Только что мы встречались с вашим министром иностранных дел. Проститутка перестала смеяться. Левантер продолжал: – А теперь, мадемуазель, мы хотели бы вернуться к обсуждению наших дел наедине! Женщина вспыхнула. – Простите, пожалуйста, мсье, – извинилась она, – я ничего не знаю об эскимосах, потому что не слишком образованна. Но я ничего не имею против эскимосов или кого-то там еще. У меня работа такая. Так что мне не до предрассудков. – Она встала и быстро удалилась, даже не поправив юбку. Немного позже их беседу прервал грохот барабана. Хозяин клуба выскочил на сцену. Он объявил, что открыл свое заведение в конце Второй мировой войны и с тех пор его клуб посещали многие достойные и необычные гости. Но сегодняшний вечер воистину особенный. Впервые, сказал он, ему оказана честь принимать двух настоящих эскимосов, выдающихся представителей этой уважаемой нации. Он развел руки и церемонно поклонился Левантеру с Ромаркиным. Прожектор переместился со сцены на их стол. Абсолютно все – одинокие клиенты за стойкой бара, проститутки и официанты, держащиеся за ручку парочки за столами, – обернулись, чтобы посмотреть на двух эскимосов, и бурно захлопали. Оркестр грянул «Марсельезу». Опустив голову, Левантер старался вжаться в свой стул. Но Ромаркину это неожиданное внимание, кажется, доставило удовольствие. Он встал и протянул руки к хлопающей толпе. Хозяин заведения призвал гостей к тишине и с сияющей улыбкой обратился к Ромаркину: – Одна из наших очаровательных официанток имела счастье слышать, как вы говорите на своем прекрасном эскимосском языке. Можно попросить вас для тех, кому не выпала такая честь, сказать что-нибудь по-эскимосски. Стихотворение, фразу, какое-нибудь слово, что угодно! Посетители снова принялись аплодировать. Ромаркин отвесил присутствующим поклон. Левантеру вдруг показалось, что он снова оказался в Москве. Он дернул Ромаркина за пиджак, пытаясь заставить друга сесть на прежнее место. — 65 —
|