Свидание вслепую

– Вы неправильно заполнили, – сказала служащая авиакомпании. – Указали свой нью-йоркский адрес, а надо указать адрес в Париже, на тот случай, если багаж не будет востребован.

– Мой дом – в Нью-Йорке, – сказал Левантер, – и если со мной что-либо случится и я не смогу востребовать свой багаж, его следует переправить туда.

– В таком случае вы должны обязательно его востребовать, – настаивала служащая.

– А если я умру?

– Смерть найдет вас и без обратного адреса, – сказала женщина нетерпеливо. – А багаж не найдет.

– Тогда мне остается лишь повторить свой адрес в Нью-Йорке.

– Как вам угодно, мсье, – сказала она, глупо улыбнувшись.

Во время остановки в Нью-Йорке стюардесса, проверявшая билет до Лос-Анджелеса, бросила взгляд на багажный корешок.

– Как вижу, весь ваш багаж выгружается в Нью-Йорке, – сказала она. – Вы продолжаете полет до Лос-Анджелеса налегке?

– У меня немалый багаж, – сказал Левантер. – Три сумки должны быть перенесены в этот самолет.

– Вероятно, произошла какая-то ошибка, сэр, – заметила стюардесса. – Согласно парижским биркам, все шесть мест вашего багажа должны быть выгружены в Нью-Йорке. Перенос багажа на другой рейс здесь не указан. – Она позвонила багажному диспетчеру. – Все ваши чемоданы уже на пути к таможенному досмотру, – сказала она Левантеру и посмотрела на часы. – Извините, сэр, но вы не успеете пройти таможню до взлета самолета.

Только теперь Левантер сообразил, что ему не следовало спорить с сотрудницей парижского аэропорта. «Опять я оказался беспомощным перед французским характером, – подумал он, – опять столкнулся со странностью логики, с которой французы подходят к самым обычным фактам человеческой жизни и эмоций».

Что-то подобное всегда происходило с ним, когда он бывал во Франции, и всякий раз он пытался как-то защитить себя от бюрократичности французского мышления. Он понимал французский язык намного лучше, чем умел на нем выражаться. И соответственно французы обращались с ним двояко: если ему удавалось добиться того, чтобы его поняли, он был для них иностранцем, достойным презрения за то, что не родился французом; если же ему этого не удавалось, его считали умственно неполноценным и вообще к словесному общению неспособным.

Однажды он решил вообще обойти эту языковую дилемму. Как и всякий инвестор, Левантер обязан был иметь при себе все квитанции и счета, подтверждающие его деловые расходы, поскольку они могли быть затребованы Налоговым управлением США. Поэтому всякий раз, покупая на французской почте марки, Левантер вежливо просил дать ему чек. И всякий раз французский почтовый работник отвечал заученным отказом, требуя, чтобы Левантер предоставил две копии соответствующего заявления на адрес конкретной почты на почтовом бланке своей фирмы. Но Левантер не мог тратить время на написание таких заявлений, да еще в двух экземплярах!