|
А как вышел я из Йллы, совсем дурно стало: весь меч в дерьме оказался, вонь страшная, чуть не вырвало прямо на месте. Вытерся я кое-как и побежал к хаузу умываться. Все, думаю, завтра же уезжаю в Ош, иду в гороно, пусть направляют в любую школу. Хуже не будет. Только закончил умываться, Йлла подошел. – Беру, – говорит, – тебя в ученики. Так и не уехал я в Ош, а начал вместе с Йллой скитаться по всей Средней Азии. Ездили в Шохи-Зинда, на могилу к «Живому Царю», покровителю суфийского ордена Кадирийя, молились у мазара шейха Бахауддина, основателя ордена Накшбандийя, ночевали на могиле первого человека, Адама. И везде, практически каждую ночь, «качал» меня Йлла без всякой пощады. Через два месяца такой жизни я чувствовал себя словно нафаршированным энергией Йллы, она у меня через уши выливалась, текла из ноздрей. Каждую ночь я давал себе слово с первыми лучами солнца встать и уйти, но утром все выглядело по иному, и я оставался. Перелом произошел в поезде. Мы ехали из Бухары в Самарканд, в общем вагоне, на верхней полке. В вагоне почти никого не было, Йлла улегся вместе со мной и принялся за свое дело. На каком-то полустанке наш поезд остановился рядом со встречным пассажирским, и я оказался прямо напротив освещенного окна. Две девушки, не подозревая, что за ними наблюдают, спокойно раздевались в закрытом купе. Лежу я, Йлла меня «качает» неистово, будто дерево трясет, а передо мной раздеваются две красавицы. И такая меня тоска охватила, такое сожаление по уплывающей мимо жизни, что с губ слетел горестный стон, а слезы сами собой хлынули наружу. Поезд дернулся и пошел дальше, девушки, прекрасное видение, исчезли. Йлла спрыгнул с полки и посмотрел на меня. Этот взгляд изменил мою жизнь. Все было в нем: любовь и сострадание, жалость и желание помочь, мудрость и горький опыт суфия. Иссушенными, грустными глазами, из-под выгоревших на солнце бровей на меня смотрела Вечность. Космос струился через Йллу, проникая прямо в мое сердце. По сравнению с величием Космоса красивые девушки, семейный очаг и прочие атрибуты мещанского счастья показались низменными забавами, и мне стало стыдно за свои слезы. Я не выдержал взгляда и отвел глаза, а когда вновь посмотрел на Йллу, он снова скрылся за маской безумия. Но обмануть меня уже не получалось: осознав тщету тихих радостей тела, я растождествился с ним, обратив его в инструмент духовной работы, и перестал страдать, с легкостью перенося раскрутки Йллы. Через неделю Йлла понял – его маска раскрыта. Наверное, он сам хотел этого, иначе бы не стал открываться даже на долю секунды. Возможно, я сумел заметить Космос благодаря упорной работе Йллы по изменению моего тела, а секундное снятие маски было очередной проверкой моей готовности. Подозреваю, он и раньше открывался, только я еще не созрел, не мог увидеть свет, текущий из его глаз. — 280 —
|