Вокруг себя был никто

Абай молчит, онемевший, а потом спрашивает:

–Ты зачем меня ментам сдал? Знаешь, чем это могло кончиться?

Санжар умолк, выдерживая паузу. Все замерли, ожидая окончания рассказа. Концовка обещала быть эффектной.

– Ты же учиться хотел, – торжественно повторил Санжар слова Мирзабая. – Я и учу. А сейчас снимай штаны и покажи дамам свою голую задницу.

Видмантас восхищено замотал головой.

– И начался, – продолжил Санжар, – хороший день Помпеи. Представляете: умница, деликатнейший человек Абай, сморкаться в другую комнату выходит, голоса не повысит, а тут прилюдно задницу показывать. Несколько секунд он колебался, да тут Мирза рявкнет:

– Скидавай портки, да рубашку задери, чтоб яйца выкатились.

Санжар снова замолк. Работал он театрально, но эффектно. Минута прошла в напряженном молчании. Первым не выдержал Андрэ.

– И снял?

–А кто бы не снял? – хохотнул Санжар. – После трех дней в общем вагоне из Бируни в Москву знаете, какой от него дух пошел! А Мирза не успокаивается. Подзывает к себе хозяйку дома и говорит:

– Абай мой лучший ученик, настоящий Мастер. Достоин, чтобы ему не только руки, задницу целовали. Иди поцелуй.

Хозяйка мнется, гости в напряжении, в общем – немая сцена.

– И поцеловала? – сорвалась Вилия.

– Как миленькая. За ней и другие приложились. В общем, комплексы летели во все стороны, только успевай уворачиваться.

– Круто, – опять повертел головой Видмантас. – Ох, круто.

Не знаю, как бы я отреагировала на эту историю всего месяц назад, но тогда, после долгих разговоров о зеркале для ученика, которое представляет собой Мастер, я начала искать в рассказе Санжара глубинный смысл.

«Наверное, – думала я, – Мирза увидел перед собой зажатых, закрепощенных людей, до самой макушки набитых всевозможными „табу“ и „вето“, не могущих не только взглянуть на себя со стороны, но вообще не способных ни на какое другое действие, кроме наработанных условных реакций.

Интересно, а чем бы я ответила на подобное предложение, стала бы целовать задницу Абая или, отказавшись, нарвалась бы на более жесткую раскрутку? Могли бы выгнать, но уходить бы не хотелось, никак не хотелось».

– Танюша, – прервал мои размышления голос Видмантаса, – о чем задумалась?

–Девушка думает о волосатой заднице Мастера, – ответил за меня Санжар. – Абай же чучмек и Мирза тоже. Дикие, примитивные чучмеки, в бане не моются, Пушкина не читали.

«Ну вот, – подумала я, – пошла раскрутка, держись, учительница русского языка».

–Ты зачем про Мастера так плохо думаешь, – вдруг вскинулся Игорь. – Дрянь, дешевка базарная, кто тебя сюда звал, пошла вон сука! – Он угрожающе подался в мою сторону.– Брысь, мымра плоская, кому сказано, поднимайся и катись!