Вокруг себя был никто

Спустя два года это произошло. Психометрист представил свою смерть как последнее, главное упражнение. Оливия должна была с его помощью перейти на самую высокую ступень соединения с Космосом.

Последние часы она просидела возле кровати, не выпуская руку отца. Он уходил в полном сознании, как подобало психометристу его уровня, и перед девушкой шаг за шагом раскрывалась энергетическая картина смерти. В последнюю секунду Просперо улыбнулся и сжал ее пальцы.

– Ты поживи, порадуйся, – сказал он, опуская веки. – Я всегда буду рядом. Прощай, твоя мать ждет меня, прощай.

Оливия осталась одна. Проплакав до рассвета, она поднялась на башню маяка и погасила огонь. Ночной ветер стих, по лазурной поверхности моря скользили первые лучи солнце. Подходящий к берегам Иллирии парусник напоминал небольшое облако. Оливия спустилась вниз, осторожно переложила тело на заранее приготовленную каменную плиту и принялась за работу.

Что именно придумал отец, никто не знает, но еще много лет рыбаки, доставлявшие на остров нефть и провизию, видели психометриста, сидящего в кресле перед входом в башню. Всеми делами, как и раньше, заправляла Оливия.

От покойной матери у нее сохранилось ожерелье, собранное из множества разноцветных бусинок. Нитка со временем перетерлась, и девочка спрятала бусинки в глиняный горшочек. Иногда, сталкиваясь с непонятным вопросом, Оливия не хотела беспокоить отца и пыталась отыскать ответ с помощью бусинок. Запустив руку в горшочек, она вытаскивала наугад несколько штук и по первым буквам названий цветов, пыталась понять смысл. Это она называла «посоветоваться с мамой».

На вторую ночь после смерти Просперо поднялась буря. Ветер завывал за окнами, стада взъерошенных волн неутомимо неслись к берегу. Факел маяка трепетал и бился, словно гигантская бабочка.

Оливия не боялась бурь, ведь ее детство прошло под рев ветра и грохот волн, но и ей стало не по себе. Одна, одна… Отец, даже больной, даже молчащий по несколько суток, соединяясь с ее полем, составлял закрытое, замкнутое на двоих пространство. Мир бушевал вне его пределов, точно ветер за окошками маяка, не в силах ворваться внутрь. Теперь ей предстояло защищаться самостоятельно.

Осторожно протиснув ладонь в узкое горло горшочка, Оливия подцепила наугад несколько бусинок. Первая оказалась сиреневой, вторым выпал абрикосовый кубик, а третьей деревянная косточка.

– Сад, – произнесла Оливия. – Сад.

Наверное, не существует на свете психометриста, который бы хоть раз в жизни не попытался проникнуть в сад Космоса. Дорога туда описана во всех книгах, но двери открываются лишь Мастерам. Оливия, конечно же, проделывала упражнения, но попытки каждый раз заканчивались тоскливым вздохом разочарования. В эту ночь все произошло по-другому: такое трудно объяснить, не испытав.