Вокруг себя был никто

– А что такое просветление?

– Просветление… – Ева на секунду задумалась. – Представь себе колодец, полный мутной, взбаламученной воды. Идет время, муть оседает, и однажды утром ты подходишь к колодцу и видишь дно, камушки, песок, ракушки. Вода больше не мешает, она стала прозрачной, просветлела. Так и с нами, мир представляется нам хаосом и кутерьмой, потому, что хаос и кутерьма находятся внутри нас. Но если муть оседает, то и мир вокруг становится прозрачным. Одному с такой задачей не справиться, нужен наставник, тот, кто прошел по перепутанным дорожкам сада, поднялся на башню и видит, как другие путники топчутся по тем же дорожкам. Это очень эзотерический путь, но безумно-безумно интересный. Решай сама, никто за тебя твою работу не сделает. Одно могу сказать, Мастер на следующей неделе приезжает в Одессу, последний раз он был здесь два года назад. Можно, конечно, и к нему полететь, не проблема, только жаль упускать такую возможность. Но решай сама.

И я решилась. А в воскресенье вечером, когда я уже начала задремывать под боком у Паши, раздался телефонный звонок.

– Привет, подруженька, – голос Евы звучал торжественно. – Готовься к принятию присяги.

Я сразу поняла, о чем идет речь.

– Итак, ваши действия: завтра, с двенадцати утра, ты должна искать Мастера в Белгород-Днестровской крепости. Машину оставишь дома, езжай поездом. Кто он и где место встречи – должна сообразить сама. Могу только подсказать – ищи по энергетике – поле у Мастера ярко-оранжевое. Он тоже будет тебя рассматривать, и если даст себя обнаружить – ты принята. Больше ничего сообщить не могу, очень за тебя рада, крепко целую, удачи.

В трубке затрепетали короткие гудки, и сон слетел с меня, словно каштан с ветки. Полночи я бродила по квартире, разглядывала лепные узоры карнизов, даже включила телевизор и посмотрела идиотский фильм о летающих тарелках, пришельцах и прочей ерунде.

Больше, чем встреча с Мастером, меня страшила поездка в поезде. Не знаю почему, но железная дорога вызывает у меня головокружение и тошноту, доходящую до рвоты. Машину я готова вести часами, и в море меня не никогда укачивает. В девятом классе мы поехали на экскурсию в Севастополь, и на обратном пути наш теплоход попал в небольшой шторм. Рвало всех, даже учителей, и только я спокойно расхаживала по танцующему полу.

Самолет тоже не вызывает во мне никаких отрицательных реакций, идиосинкразия на железную дорогу – одна из особенностей моего организма. Я никогда не рассказывала о ней ни Еве, ни Лине, ни даже Паше, не умышленно, просто повода не оказалось. Мастер сразу попал в мою больную точку, это страшило.