Письма Амины

Я срываю у него со рта изоленту, толстая струя рвоты выплескивается на пол и на него самого. Я не успеваю отодвинуться, мне попадает на ноги. Он стонет, и его снова рвет.

Он сидит, склонившись вперед, и тяжело дышит. Я ищу тряпку. В ванной больше нет полотенец, и я беру с дивана старую футболку и, как могу, вытираю блевоту. Затем снова наклеиваю изоленту и принимаюсь бить его телефонным справочником, время от времени снимая изоленту.

– Дашь мне адрес?

– Нет.

И мы продолжаем. Я рассек ему бровь, по шее бежит кровь. Наступила ночь.

– Ну что, как насчет чизбургера?

Он кивает. Я держу чизбургер, а он ест. Коктейль давно растаял, но он не жалуется. Я в некотором роде им восхищаюсь. Может, Эркан и полное говно, а может, он нормальный мужик, но я знаю, что никто бы не стал терпеть столько побоев ради меня.

Я больше не могу. Наклеиваю новую изоленту, выключаю свет и ложусь на диван. Спиной чувствую его взгляд, он сидит в темноте и смотрит на меня. Мне на живот прыгает котенок, я глажу его и аккуратно ставлю на пол.

Ночью я просыпаюсь в уверенности, что он умер, задохнулся в собственной рвоте. Встаю, подхожу к нему. Он сидит на стуле, голова свисает на грудь. Я щупаю пульс у него на шее. Он поворачивает голову и что-то бормочет во сне. Я снова ложусь на диван.

40

Я рано встаю, чтобы пытать Махмуда. Смачиваю лицо, приглаживаю волосы, выкуриваю полсигареты и бужу его ударом в переносицу. Он кричит от боли, из носа течет кровь. Я принимаюсь за лицо. Бью по носу, по челюсти, по горлу. Одно веко вспухло, глаза закрыты, так что визуальный контакт с ним установить непросто. Время от времени я снимаю изоленту, чтобы послушать, что он скажет. По-прежнему ничего. Мы потихоньку прошлись по всему его собранию дисков: от Boys 2 Men и D'Angelo до Snoop Dog. За жалюзи медленно просыпается город. Через пару часов я практически сдох, больше не могу. Срываю изоленту с его рта.

– Или ты мне дашь адрес, или я тебе перережу глотку.

Я приставляю свой нож к его горлу, а он просто смотрит на меня своими красными глазами.

– Я не шучу.

– Если ты это сделаешь, то адреса не узнаешь, но зато станешь убийцей.

– Придется мне это как-то пережить.

– Не думаю, что ты это сделаешь… ты не такой.

И он прав. Я вкладываю в удар весь свой вес и попадаю в челюсть. Махмуд отключается.

Когда он приходит в себя, я сижу перед ним и держу в руках его обрезанный член. Прямо на лезвии моего кинжала. Нож такой острый, что от одного прикосновения по лезвию бежит капелька крови.