|
– Воняет, но погоди-ка, сейчас начнется веселуха. Мы смотрим на животных, больших и тяжелых, по ним не скажешь, что они догадываются о нашем присутствии. Анна подходит вплотную к клетке: – Сри, дурак несчастный! Бегемот лениво поворачивается и смотрит на нее. – Давай, сри! – Анна… Юная пара, стоящая рядом, смотрит на нее такими глазами, как будто она дикий зверь, вырвавшийся на свободу. – Ты хочешь, махинища, тебе же давали травку, сено, а теперь тебе нужно облегчиться. Я беру ее за руку, так дружелюбно-снисходительно, в стиле «мы же хотим тебе добра», как это делали санитары, когда мы слишком громко разговаривали. – Анна, может, он просто не хочет… – Да у тебя в животе урчит, давай же, тужься, черт возьми! Тужься! – Анна, что ты делаешь? – Хочу, чтобы он покакал… – Это я уже понял. А почему ты хочешь, чтобы бегемот покакал, Анна? – Ты когда-нибудь видел, как какает бегемот? – Нет… вроде не видел. – Это очень смешно. Когда они какают, то машут хвостиком как пропеллером и забрасывают говном всю стену. Вообще всё. Я просто хотела, чтобы ты посмотрел… – Если только ты не полезешь туда, чтобы нажать ему на живот, думаю, нам это не повредит… Рука об руку мы ходим по зоопарку. Забавно снова увидеть этих животных. Хотя это наверняка не те животные, что были в детстве, те, конечно, умерли или на пенсии. Но они на тех же местах, делают то же самое и пахнут так же. Меня вдруг поразило: просто невероятно, до какой степени все животные являются самими собой. Жираф – это жираф, не плохой или хороший жираф, просто очень, очень жираф. Его не перепутаешь ни с кем другим: даже если он напьется или впадет в депрессию, никто не примет его за страуса или кенгуру. Мы садимся на скамейку возле лотка с мороженым, с видом на три обезьяньи клетки. В одной клетке – гиббоны, в другой – беличьи обезьяны, а в последней – шимпанзе. Большие обезьяньи клетки с бортиком, чтобы не свалиться. Анна, как по волшебству, выуживает из кожаного пальто бутылку белого и штопор, понятия не имею, как она сумела их спрятать. Мы пьем из бутылки и прячем ее за спиной или за пазухой. Чувствуем себя как шкодливые дети. Мы даем обезьянам имена, пробуем вычислить, какой у них характер: одна – стеснительная, другая – похотливая, третья, кажется Анне, смахивает на училку. Разобравшись с бутылкой, мы начинаем кричать им: – Давай, черт возьми, отрабатывай бананы! – Ты ему нравишься, Сюзи, он просто стесняется, покажи ему! — 70 —
|