|
У нас еще есть комната для посещений, с желтыми стенами, плюшевым диваном и фотографиями дачных пейзажей Дании. Стандартизированная, какие бывают только в учреждениях. Но на прошлой неделе к Мортену приходил отец, и он снял штаны и обосрал там все. Мортен, естественно, не отец, отец – преподаватель Института стран Восточной Европы, его иногда по телевизору показывают. И запах еще не выветрился. Или пятна на диване остались. Так что мы сидим друг напротив друга в столовой. Стол еще влажный, с мокрыми полосами от тряпки, из кухни доносится звяканье тарелок. Карин сидит на стуле у стены. Меня явно внесли в список пациентов, находящихся под наблюдением, тех, кого боятся оставлять наедине с родными. Брат сидит и с безразличным видом листает журнал, покачивая шлепанец на пальцах ноги. – Привет, Янус. Он пытается мне улыбнуться. Улыбается по обязанности, как улыбаются при случайной встрече. На нем коксовый костюм и темно-синий галстук. Волосы аккуратно подстрижены, кожа приятного цвета, вокруг глаз слабый намек на бледность от солярных очков. До меня доходит, что мы очень похожи. Всего только, что он повыше, потемнее и понормальнее. Он почесывает подбородок, затем кладет руки перед собой на стол. – А ты ведь совершенно разгромил мою квартиру. – Да. – Когда я вернулся, у меня был шок. Какого хрена ты там делал? Я пытаюсь говорить спокойно и насколько можно тише, не переходя на шепот. Карин поднимает глаза, затем возвращается к журналу. Я сгораю от нетерпения. – Ты должен меня отсюда забрать. Сейчас. – Ты знаешь, на какую сумму ты там накувыркался? – Тебе придется забрать меня отсюда. – Я год – я не шучу – год все это собирал. – Ты должен меня отсюда забрать. – Один только диван… Ты знаешь, что мне пришлось ждать три месяца, пока его доставят из Италии? – Мне нужно выписаться. Сейчас. Он почесывает подбородок: – Он пришел не в том цвете, и мне пришлось еще месяц ждать, пока его перетянут. – Тебе придется меня отсюда забрать. На какое-то мгновение в его глазах появляется нечто, напоминающее обеспокоенность. На мгновение. – Янус, что с тобой? Что с тобой, черт подери? – Сейчас. Ты должен меня отсюда забрать. – И телевизор. Мне даже не хочется об этом думать. Черт возьми, это был «Банг энд Олуфсен». – Мне нужно выписаться. Сейчас. – Ты ведь знаешь, что эти вещи для меня значили? Он почесывает подбородок: – Я знаю, ты нездоров, но… эти вещи были для меня важны. Ты это понимаешь, Янус? — 106 —
|