|
— Ага. А если бы наоборот: «Голая женщина легла на мужчину»? — спрашивает Трёст. — Ты хочешь сказать: «Хофи охренела», — говорю я. Трёст смеется странным смешком, а Марри деланно гогочет и смотрит на него. У них тут явно какой-то общий бизнес. Типа Ингвар и Гильви[303]. А я больше не хочу покрывать беременный живот и говорю: — О'кей. Она беременна. Содержимое их стаканов убывает. Трест глотает, но потом отрыгивает из-под кадыка несколько слов: — Ты про это знал? — Да. — Это она тебе сказала? — Да. — Надо же. А мне не сказала, — говорит Трёст. — А почему она должна была тебе это сказать? — спрашиваю я. — Ну, просто… Хотя нет, я все понял. Вы же с ней были вместе. Или как? — Да так, была кой-какая серия. — Ага. А сейчас все кончилось? — Да, господи, там ничего, собственно, и не было. — Но вот беременность… Она больше не беременна. — Правда? — спрашиваю я. Я ваще. — Да. А ты не знал? — спрашивает Трёст и теребит нервные окончания, торчащие из подбородка. — Нет. То есть по ней было особенно не заметно. Но ведь в этом деле постоянно изобретают что-то новенькое, как и везде. Она что, аборт сделала? — Наверно. Не знаю. Тебе чего-нибудь принести? Еще один стакан того же самого? — спрашивает Трёст, встает и показывает на мой почти пустой стакан. Я мотаю головой и провожаю его взглядом до стойки. Тимур там. И другие завсегдатаи бейбоманы. Сотая серия «Babewatch»[304]. Но сегодня возникли какие-то перебои из-за проигрывателя у стола. Blur или Oasis. Вокруг них очень плотная пиздоволосая толпа. И все же на уровне моих глаз одна женская задница. Джинсовая. Отчего по ним все с ума сходят? По задницам. Всего лишь какие-то две толстые щеки. Всего лишь два мячика из плоти. Всего лишь два килограмма белой муки. Которую ветры сдувают с костей. И все же… Я бы за такую задницу милю на карачках прополз. Солнце восходит между ягодиц и заходит между грудей. Вот так. Нет ничего прекраснее, чем пышная женская задница, легонько трясущаяся в ритме любовного акта, — как желе на шатающейся тарелке, — в аккуратной съемке сзади. В замедленной. Осклизлые комки плоти выходят из женщин. Мертвые, умерщвленные. Густые, как смола, капли, капающие на землю. Отходы. Несостоявшиеся жизни. Засохшая не-долепленная глина. Или будущие сверхчеловеки, которые возжелали слишком многого, слишком рано рвались наружу, чтобы убивать направо-налево? Скольких Эйнш тейнов отправили в газовые камеры? Скольких Каспаровых исторгли из чрева вчера? Ответ: двоих. Одному я крестный отец, а другому просто отец. Похороны были вчера, а мусор вынесут завтра. Мечта о тройняшках растаяла. «Волки» выиграли у «Суиндона». Вся надежда на Лоллу. She will deliver [305]. — 167 —
|