|
Понимаю все, когда не нахожу ботинок. Вот оно что. На полу красные штаны, а мои собственные где-то черти носят; они где-то под батареей, засохшие в слезах трех женщин. Все Роберты Рейкьявика. На Снидменги из них живет только один. «Я могу поговорить с Энгей?» Штаны будут вручены вечером, на торжественной церемонии в кафе «Солон Исландус». Вкупе с ботинками. А пока: складки на куртке на мужской спине в Буэнос-Айресе. Переход на Эбби-роуд, по которому шли битлы. Фабрика пуховых подкладок в Лахти. Четырнадцать немецких реклам мыла. Жена Бориса Беккера (ц. 80 000). Лолла. Тони Хиллерман. Батут. Музей керамики в Лондоне. Который мне напомнил: сегодня я буду смотрителем музея. Давно я там не разгребался. Музей в подвале. Мама проявила незаурядное понимание, оценив роль культуры и искусства в современном обществе, и выделила под музей чулан. Я носкуюсь вниз по лестнице с шестью пустыми пачками из-под «Принца», разноцветным зонтиком, одноцветной противозачаточной таблеткой и изжеванной жвачкой — свежей добычей. Маловато постарался. Не слишком усердно пополнял коллекцию жвачки. Эта коллекция — мой главный козырь. А еще пачки из-под сигарет. Но скорее всего именно пачки меня и прославят. Инсталляция моей жизни. Made in Denmark by House of Prince [211]. Я их начал собирать два года назад. Сейчас в штабеле около восьмисот пачек. Только быть свободным художником в этой лилипутской стране трудновато: здесь твердых пачек не продают. Но я приспособился: набиваю их печеньем «Фронн». В каждую по две. Старик да поможет мне, когда выпускать такое печенье перестанут. Немного прибираюсь на полках. Музей делится на две части: с одной стороны купленое — крупицы из Колапорта. Как-то: набор иголок и героиновый шприц для Барби, вибратор и будильник с Вуди Алленом, журналы с Джоном Холмсом[212]. С другой стороны, украденное, им я больше горжусь. Здесь много редкостных сокровищ, например порция картошки-фри, которую Мегас оставил в «Кухне»-92; «последний косяк в Рейкьявике», который посасывал Дилан (он, наверно, смотрел при этом на Эсью) и за который я, впрочем, кое-каким образом заплатил, два кусочка сахара, которые не доела Бьорк[213] в кафе «Брудершафт», когда мимо промелькнула щека Миттерана. Сейчас это все worth millions [214]. И еще: The Big Secret [215]. Мамина подруга работает в санатории в Рейкьялюнде и собирает урожай с нобелевской головы[216] в пакет. Сейчас у нее этой седины накопилось уже с килограмм. Я получше расставляю фигурки стартрековских героев, освобождаю место для Вакиного зонтика. Розовый носок этого лонера из Стангархольта. Насчет него не знаю. Имя владельца отсутствует. Но он точно — его, запах еще не выветрился. Презервативы Нанны Бальдюрсдоттир. Один из них я, правда, истратил на Хофи, однако результат все тот же. Мечтаю приобрести использованный. В свое время я отписал пяти «мисс Исландиям», но лестных слов в ответ не получил. Правда, одну из них (ц. 110 000) я встретил в «К-баре» и попросил у нее прокладку. По окончании моего самого длинного наезда она дала мне неиспользованную. Все же лучше, чем ничего. А еще я по интернету связался с чуваком, который написал, что у него есть три презерватива Мадонны (ц. 4 500 000), только он за них просил 3000 долларов. — 129 —
|