В поисках утраченного Я

Тем не менее выход из западни существует. Для этого исследуем своеобразную анатомию явления, получивше­го название «Кризис». Прежде всего следует отдать себе отчет в том, что появление на свет человека сопровожда­ется болью и ужасом. И свет этот оказывается мраком. Повинуясь инстинкту самосохранения, новорожденное существо стремится выбраться из тупика, каковым для него становится мир. В качестве способа спасения ново­явленная особь испытывает стремление вернуться обрат­но в Эдем материнского чрева, но такой вариант невозмо­жен в силу необратимости происходящего, ибо в прошлое невозможно попасть. Никакого прошлого, оно уже про шло, следовательно, путь в прошлое заказан. Как можно попасть в то, чего нет?

Появившаяся особь, несмотря на ее инстинктивное влечение вернуться в мир нирванического блаженства, не способна его реализовать. Но тем не менее ее нужда удовлетворяется при участии матери, которая в новой ситуации остается все тем же объектом защиты. Она сно­ва замыкает ребенка в себе, заключая его в объятия и при­жимая к живительной груди. По сути дела, объятие пред­ставляет собой имитацию материнского чрева, и поэтому оно способно усыпить и погрузить в расслабленное со­стояние. Мы инстинктивно обнимаемся, чтобы регресси­ровать на детский уровень и получить ощущение слитно­сти и единства. В подобном состоянии пребывает и младе­нец, взаимодействующий с матерью. Он получает пищу, тепло, чувство защиты и безопасности как некое под­тверждение того, что он жив. В психоанализе эта фаза в развитии человека известна как «магическое галлюци­наторное величие», когда ребенок чувствует, что его же­лания могут тут же исполниться.

Период жизни от рождения до примерно шести меся­цев называется «симбиотическим». Дитя не разделяет мир на внутренний и внешний. В его восприятии нет гра­ниц и разграничений. Между ним и матерью устанавли­ваются отношения, воплощающиеся в чувстве полного слияния. Такое слияние и есть симбиоз. Травма и драма рождения теряют свою остроту и вытесняются новыми возможностями обретения покоя. В данной ситуации как бы воспроизводится изначальная благость непосредствен­ной связи с космическим ритмом.

Однако к шести месяцам наступает неизбежное отде­ление ребенка от матери, получившее название «сепара­ции — индивидуации», что переживается как новое по­трясение, вторичный шок, следующий за тем, которым сопровождалось рождение.

В общем, получается, что сама жизнь человеческая — это шок. В неоформленное сознание врываются новое отчаяние и разочарование. К ребенку является понима­ние того, что они с матерью вовсе не единое целое, ру­шится иллюзия всемогущества. Начинается эпоха кри­зиса и новых испытаний. И естественным образом воз­никает вопрос — а для чего, собственно, все это нужно? Ответ же вполне очевиден — ради выживания.