Помимо всего прочего, каждый человек способен овла­деть системой психической самокоррекции, которая, ба­зируясь на фундаментальных законах психодинамики, способна стать универсальным профилактическим и тера­певтическим инструментом.

ГЛАВА 3. Кто озабочен властью?

Некогда, в незапамятные времена, наш древний предок, щеголявший в звериных шкурах, в поисках лучших мест под солнцем не знал иного способа победы над врагом, кроме как убить его. Тем самым утверждая и подтверждая свое выживание. «Я жив!» — вероятно вырывался прон­зительный клич из гортани торжествующего дикаря.

Люди существовали бок о бок, создавали семьи и на что-то надеялись, но извечная тревога пред грозным и не­постижимым миром не давала покоя мятущейся душе су­щества под названием Человек Разумный. Ночная тиши­на разрывалась снаружи звериным рыком, а изнутри -смутными, но мучительными наваждениями устрашаю­щих сновидений. И бедное человеческое «я» нигде не на­ходило приюта и защиты, тоскуя об утерянном рае, кото­рого не было ни на земле, ни в собственной душе.

Но в то же время и прекрасные переживания, и вели­колепные озарения высвечивали во мраке бездн неиз­вестности тайные тропинки, которые вот-вот приведут к Эдему... Однако далеко не всем суждено возвратиться в лоно вечного блаженства. А вдруг там количество мест ограниченно? И если так, то, конечно же, за свое место следует драться. Значит, другой становится врагом. Но враг побежден только тогда, когда он повержен, то есть уничтожен. Вместе с тем в одиночку пробираться трудно и страшно — а вдруг собьешься с пути или попадешь в ловушку более хитрого и коварного врага? Как быть? И тут более мудрые и прозорливые, быть может наделен­ные высшим, недоступным для остальных знанием, реша­ют наложить вето на убийство ближнего своего. Нару­шивший же табу подлежит суровому наказанию. Страх и трепет проникли в сердца многих. Страх и трепет пе­ред немногими, у которых сохранилась монополия на убийство — то есть власть.

Ибо власть — это прежде всего монополия на убий­ство. И без обладания последней нет настоящей власти. Только избранные могут покарать или помиловать, упо­добляясь тем самым богам или Богу. Обычным же граж­данам или соплеменникам этого не дано. Так появилась иерархия и организация — начало государственности в от­ношении людей. Теперь стало понятно, кто находится к Эдему ближе, а кто дальше. Но у тех, отдаленных, оста­лась мечта и даже, возможно, стала более острой в силу именно этой самой отдаленности. Мечта, обусловленная необходимостью.