|
Если бы даже мы хотели выпестовать нейтральную к ценностям реальность, где “в дело все пойдет”, у нас бы это не получилось. Невозможно создать и заселить совершенно новую социальную реальность за одну ночь. Если вы вернетесь к мысленному эксперименту, описанному нами как “Реальности социально конструируются” (стр. ** - **), вы вспомните, что убеждениям, практикам и институтам нашего едва оперившегося общества понадобилось несколько поколений, чтобы набрать вес реальности. Хотя, как пишут Бергер и Лакманн (1966, стр. 86), “в любом развитом обществе существует множество смысловых подвселенных”, эти подвселенные не бесконечны в своем количестве. Конкретизирующие и легитимирующие влияния наших культурных институтов весьма эффективно сдерживают нас, побуждая нас видеть определенные возможности как желательные, и полностью закрывая от нас другие возможности. Как говорит об этом Джоан Лэйрд (1989, стр. 430), ... социокультурные нарративы... конструируют контекстуальные миры возможностей, из которых индивиды и семьи могут выбрать составляющие и формы для своих собственных нарративов. Однако некоторые люди в большей степени готовы приблизиться к более широкому спектру социокультурных нарративов, чем другие. Кроме того, некоторые нарративы доминируют, тогда как другие вытеснены на обочину. Лэйрд (стр. 431) напоминает нам об этом, когда пишет о ... политике создания историй или мифов. Очевидно, что существуют как явные, так и тонкие различия в той силе, которой обладают индивиды и определенные группы интереса, и которая способна гарантировать, что определенные нарративы будут преобладать в семье, группе и национальной жизни. Не все истории равны. Социальные реальности могут не быть “существенно истинными”, но это не препятствует им в оказании реального влияния. История о том, что “благоденствующие матери” заняты на мини-производстве, где они становятся все богаче и богаче, изготовляя все больше и больше детей, имела реальное влияние на подчиненных ей женщин и детей. Она обеспечила рациональное основание, которое позволило власть предержащим еще больше урезать финансирование. История о том, что женщина не может быть слишком худой (очевидно, здесь опечатка thin — thick, не худой, а полной. От переводчика — редактору.) перессказывается каждый раз, когда вы включаете телевизор или стоите в очереди в кассу супермаркета в окружении журналов. Она породила настоящую эпидемию добровольного голодания. История о том, что мужчины из гетто заинтересованы лишь в наркотиках, сексе и в том, чтобы убивать друг друга, привела к порочному акценту на определенных форм женоненавистничества и насилия в средствах массовой информации. В то же время, она послужила рациональным оправданием для отказа от проведения социальной политики, которая могла бы предложить мужчинам из гетто реальный шанс для другого самоопределения в этом мире. — 43 —
|