Опыт эмпирического познания. Часть 3

19.08 2004 Жизнь продолжается, и, кажется, мне всё же предстоит учиться тому, что логично, как очередной шаг в познании себя, прорисовывается впереди, но к чему я подступаю очень осторожно. Здесь нельзя промахнуться, то есть можно, но очень не хочется.

А пока учусь быть незаметным. К этому тоже что-то во мне подталкивает. И ситуация, в которой сейчас нахожусь, как раз этому способствует. Учёба даётся не просто. Какая-то часть меня упорно цепляется за признанность (ну как же столько лет учил других «как жить» и вдруг никто), оправдывая её стремлением помогать кому-то. И это при том, что уже знаешь, что лучшая помощь – непреднамеренная и те кому предназначено побыть рядом с тобой – сами встретятся тебе.

Давно заметил, что, встречая человека чем-то нас привлекающего, мы нередко видим в нём то лучшее, привлекающее нас, что в нём есть, но чему не суждено проявиться. Я вспоминаю, что в своей жизни много раз именно это – увиденное, – принималось мною за реально присутствующее в данном человеке, и эта иллюзия поддерживала интерес к нему до тех пор, пока не обнаруживалось очевидное: да это есть, но оно где-то в глубине, а в жизни главенствует и проявляется нечто совсем другое, порой прямо противоположное тому, что увиделось.

Сейчас, когда я уже стал «седее», я по-прежнему вижу в человеке то лучшее, что могло бы быть его постоянным «я», но уже не обольщаюсь, ибо знаю и другое: это лучшее проявляется тогда, когда человек забывает о своих эго-желаниях, эго-устремлениях, о своих социальных масках. В этот момент он действительно становится прекрасен. Я видел это много раз, во многих людях, совершенно в неожиданных ситуациях, но всегда в тот момент, когда человек забывал о своих желаниях, о том, что надо что-то изображать для окружающих и т.д. В этот момент человек становился самим собой, становился очень красивым. И уже появилась уверенность в том, что знаю: любой человек красив, когда ему ничего не надо.

Правда, для меня теперь такое открытие уже не является поводом для переживания влюблённости, если тот, в ком это увидено – противоположного пола, и есть лишь лёгкая печаль, что вот ведь каким мог бы быть этот человек. В сущности, я мало погрешу против истины, если замечу, что очень многие союзы начинаются именно с того, что люди увидели друг в друге это прекрасное. Ну а по жизни, наверное, весьма мало людей предъявляют его миру в полной мере, как свою основу. В большинстве случаев эта их истинная, прекрасная суть завалена чем-то несущественным, наносным, но определяющим (по крайней мере, внешне) то, чем человек является.