|
- Я уйду. Я уйду, как только Вы меня об этом попросите, клянусь Вам... чем хотите. Не надо придумывать никакого срочного дела - дослушайте, я не сделаю вам зла. Эмма Ивановна снова села. Она не могла понять, что произошло, но страх куда-то исчез. Почти спокойно глядела она на Станислава Леопольдовича, а у того глаза были на мокром месте. Он, что же... плачет? Тень не может плакать! Значит, не тень. А если не тень - так сумасшедший, все-таки сумасшедший. Жаль... - Я сейчас скажу Вам одну вещь. - Эмма Ивановна закрыла глаза - от ужаса перед тем, что она делала. Но она делала это. - Мне позвонили. Мне позвонили из Склифософского. И все рассказали про Вас. Там, - она вытянула руку в сторону окна, - ждет машина. Вас собираются забрать, как только Вы выйдете отсюда. Они уже знают, что Вы здесь. Идемте, я покажу Вам черный ход. Она не открывала глаз. Если он сейчас задушит ее - так ей и надо. - Откройте глаза, Эмма Ивановна. Мне хочется в них посмотреть. Глаза пришлось открыть: не задушит, стало быть. Но как же он измучил ее!.. - Мне ни к чему уходить через черный ход - повторяю, я могу исчезнуть в любую минуту. Но даже если бы мне действительно что-то угрожало... Вы спасали меня, я понимаю и ценю... я бы и тогда не ушел через черный ход. Вы забыли одну частность: я люблю Вас. "Но что, что мне делать? - хотелось закричать Эмме Ивановне. - Я играла в игру... в "Вы мне снились"! И пришел Дмитриев Дмитрий Дмитриевич - да, смешной, да, убогий... какой угодно, но я уже сказала ему все, чего добиваетесь от меня Вы! Уже сказала, поймите. И не могу теперь говорить то же самое Вам, это... это безнравственно. Ну хорошо, я согласна, я не любила его, я делала вид! Пусть... Но я еще помню, как я делала вид, - ведь и дня не прошло. И я не имею права так быстро отречься... даже от лжи". - Ладно, - тихо сказал Станислав Леопольдович, словно услышав все это. - Я попробую по-другому. Я попробую объяснить Вам, что мы с Вами, именно мы с Вами обречены, - он почти прокричал слово "обречены", - любить друг друга, только друг друга - и никого больше. Нас обрекла на это... история, если хотите. Помните, я спросил про имя - Клотильда... Кло? Вы должны, Вы обязаны вспомнить! Это Ваше имя. Эмма Ивановна встала опять. "Боже, - подумала она, - доколе?" - Меня зовут Эмма Ивановна Франк. И вдруг ей вспомнилось, вспомнилось очень отчетливо, что в детстве была у нее кукла и куклу звали Клотильда. Она хотела прочь прогнать воспоминание это, а оно прочь не прогонялось. Впрочем... кукла - только кукла, какая разница, Клотильда звали ее или нет' — 130 —
|