Исповедь гипнотизера. Книга 3. Эго или профилактика смерти

«Он чувствителен и раним до крайности, но природ­ная гибкость делает его человеком всегда довольным... Посмотрите на эти глаза: его душа подвижно-контрас­тна, вы получите от него все или ничего. То, что он должен воспринять, он воспримет сразу либо никогда... Тонкая линия носа, особенно смелый угол, образуе­мый с верхней губой, свидетельствует о поэтическом складе души; крупные закрытые ноздри говорят об умеренности желаний. Его эксцентричное воображение сдерживают две силы: здравый рассудок и честное сердце. Ясная форма открытого лба выказывает добро­сердечие. Главный его недостаток — доверчивость, он доброжелателен до неосторожности. Если его обманут двадцать человек подряд, он не перестанет доверять двадцать первому, но тот, кто однажды возбудит его подозрение, от него ничего уже не добьется...»

Он верил в свою беспристрастность.

В диссертации на степень магистра наук и последо­вавших за нею физиономических этюдах, предназна­ченных для широкой публики, обосновывались начала новой науки. Совершенный физиогном, воплощением которого был, конечно, он сам,— лицо, отмеченное перстом Всевышнего. У него есть некий мистический нюх. Это главное. Остальное — опыт, знание мелких признаков, искусство анализа и так далее, тоже очень

12

важно, но имеет силу только когда есть этот вот нюх. Он озаряет все.

Слава выросла быстро, как мухомор. На физиономи­ческие сеансы ездила вся великосветская Европа, при­водили детей, невест, любовников, присылали портре­ты, силуэты и маски (фотографии еще не изобрели). И хотя с Лафатером иногда приключались ужасные кон­фузы (он принял, например, преступника, приговорен­ного к смерти, за известного государственного деяте­ля), в массе случаев он сумел доказать свою компетен­тность.

Молодой приезжий красавец аббат очаровывал всех в Цюрихе; Лафатеру его физиономия не понравилась. Через некоторое время аббат совершил убийство.

Граф, влюбленный в молодую супругу, привез ее к знаменитому физиономисту, чтобы получить новые свидетельства исключительности своего выбора. Она была удивительно хороша собой, он хотел услышать, что и душа ее так же прекрасна. Лафатер заколебался: по некоторым признакам он почувствовал, что мораль­ная устойчивость юной графини оставляет желать лучшего. Огорчать мужа не хотелось, и Лафатер попы­тался увильнуть от ответа, но граф настаивал. Наконец Лафатер решился и выложил ему все. Граф обиделся, не поверил. Через два года жена бросила его и кончила свои дни в непотребном заведении.