Исповедь гипнотизера. Книга 3. Эго или профилактика смерти

...Не только случайности заставляют меня изменять­ся по своей прихоти, но и я сам, помимо того, меня­юсь по присущей мне внутренней неустойчивости, и кто присмотрится к себе внимательно, может сразу же убедиться, что он не бывает дважды в одном и том же состоянии.... В зависимости от того, как я смотрю на себя, я нахожу в себе и стыдливость, и наглость; и

53

целомудрие, и распутство; и болтливость, и молчали­вость; и трудолюбие, и изнеженность; и изобретатель­ность, и тупость; и лживость, и правдивость; и уче­ность, и невежество; и щедрость, и скупость, и расто­чительность...

Мы все лишены цельности и состоим из отдельных клочков, каждый из которых в каждый момент играет свою роль. Настолько пестро и многообразно наше внутреннее строение, что в разные моменты мы не меньше отличаемся от себя самих, чем от других...»

Я бы подписался под этим — но это написал Мон-тень четыреста с лишним лет назад. За это время схематические типологии людей — характеров, лич­ностей, темпераментов — плодились не переставая, и конца им не видно. Кречмеровские шизотимики и циклотимики — тоже «большие абстракции», которыми психология, кажется, уже сыта по горло. Все эти под­разделения слишком широки, потому что под одну рубрику подпадает великое множество совершенно различных людей, и слишком узки, потому что ни один человек никогда ни в одну рубрику целиком не укладывается, тип всегда прокрустово ложе.

И тем не менее... Тем не менее без типологий не обойтись. Они нужны, потому что все-таки помогают как-то прогнозировать человека, помогают мыслить, пока мы помним об их искусственности и условности. При взгляде на человека «поперек» это просто необхо­димо.

Человек — как дом; с высоты полета можно опреде­лить обший тип строения; на земле, в непосредствен­ной близости, видны архитектурный стиль и черты индивидуального решения, если они есть. Для тех же, кто живет в этом доме, он всегда уникален и не срав­ним ни с какими другими...

Короче, что же мы все-таки скажем насчет того, что у черта и у добродетели нос острый, а при юморе тол­стый?

11. Удивительное изящество

Ко мне пришел старый товарищ, навещающий меня довольно регулярно. На сей раз я ему понадобился профессионально.

54

В чем дело?

А вот в чем: на данный момент он превратился в зануду с толстым носом. Так по крайней мере он сам себя воспринимает.

— Сам себе противен. Жуткая лень.

— Но ты всегда был ленив, сколько я тебя помню.