Исповедь гипнотизера. Книга 3. Эго или профилактика смерти

Неужели существуют психические двойники людей, живших две с лишним тысячи лет назад?

Это была живая, непритязательная феноменология человеческого поведения; сквозь прозрачную ее ткань просвечивали темпераменты.

Прямая дорога вела отсюда в пенаты литературы, в обитель муз.

С наукой дело обстояло сложнее. У Теофраста был только один прямой духовный преемник: француз Лабрюйер, скромный интеллектуальный наставник малокультурного герцога. В часы, свободные от небла­годарной работы, Лабрюйер, отводя душу, набрасывал под вымышленными именами острые эскизы тех, с кем ему приходилось иметь дело: с одним из них читатель уже познакомился на странице 63. Вот еще один портрет из галереи зануд. (Мы узнаем здесь и вариант эпитимика, о которых скоро расскажем под­робнее.)

«Есть люди, которые говорят не подумавши; другие, напротив, чересчур внимательны к тому, что говорят.

144

Говоря с ними, вы чувствуете всю тяжелую работу их ума... Они целиком сосредоточены на своих жестах и движениях, не рискуют малейшим словечком, хотя бы оно даже и на самом деле произвело самый лучший эффект; у них ничто не вырывается наудачу, ничто не течет свободным потоком; они говорят точно и скуч­но».

Собрав все это годам к пятидесяти в одну книгу и с превеликим трудом решившись предложить ее внима­нию публики, Лабрюйер в один момент приобрел сла­ву человека, затмившего Теофраста, был избран во Французскую академию и почти сразу же умер от апо­плексического удара.

Произведение же его, памятник тончайшей наблюда­тельности и афористического изящества мысли, оста­лось где-то на перепутье художественной литературы, психологии и философии. Впрочем, таков был и дух эпохи, еще не собиравшейся разводить эти предметы по разным углам, эпохи, когда еще охотно брались судить о людях вообще, вне времени и пространства, когда гении, подобные Монтеню и Ларошфуко, прони­кали в человеческую природу, казалось, до самого основания. Вера в возможность совершенства любила тогда облекаться в одежды едкого скепсиса, вроде сар­казма Вольтера: для перемены характера надо убить человека слабительными средствами...

ЭГО. Из дневника

Очередь у почтового киоска. Газеты, журналы, конвер­ты, марки...

Вдруг из-под мышки у меня просовывается физионо­мия и спрашивает продавца:

— А у вас крокодила нет?..

— Вопрос прозвучал бескавычечно, и, видимо, сама физиономия это почувствовала. Покосившись на меня, добавила осторожно: — Я не имею в виду присутству­ющих.