Исповедь гипнотизера. Книга 3. Эго или профилактика смерти

Сравнить график МАЛ, клиническое и обыденное человеческое впечатление весьма любопытно. Сразу получается что-то объемное, начинаешь смотреть на человека взвешеннее, критичнее. Один мой товарищ,

141

блестящий журналист, по-моему, полнейший экстра­верт и даже гипоманьяк, по МАЛ оказался интравер­том. И тогда я вспомнил один разговор...

Обмануть МАЛ, подыграть — дело сложное, потому что многие высказывания незаметно дублируются и так ловятся те «да», которые на самом деле «нет», и те «нет», которые «да». Есть специальный поправочный коэффициент на видение себя в лучшем свете.

Когда я сам проходил процедуру, во мне, конечно, все время говорил специалист: «ну шиш, меня этим не купишь, я-то знаю, кто на это скажет «да»,— и одновре­менно естественное желание узнать о себе неведомую истину, и сознательно-подсознательный подыгрыш. (Все-таки не хотелось оказываться совсем уж психом даже в глазах коллеги, который гарантировал полную тайну.) Кем я оказался, не скажу, замечу лишь, что результат был для меня неожиданным. А вот Ф. Б. Бе-резин, как он сообщил мне, ог^зался по МАЛ именно тем, кем себя и считал.

Березин вместе с М. П. Мирошниковым апробирова­ли в клинике первый отечественный вариант МАЛ. Батарея оказалась удобным подспорьем для контроля за действием психохимических средств. МАЛ подска­зывает клиницисту, верить или не верить своим гла­зам и ушам. Но, конечно, это не оракул: хочешь — верь, не хочешь — не верь, сам определяй, насколько верить.

МАЛ хорош тем, что берет человека на биосоциаль­ном стыке. Уже есть варианты, максимально очищен­ные от клиники, приспособленные для узких нужд профотбора некоторых специальностей. Но и эта «тя­желая артиллерия», конечно, не может охватить чело­века целиком. Есть уровни человековедения, в которых для предсказания поведения требуются совсем иные шкалы, с иными прицелами.

29. Эволюция характеристики

Жил в Древней Греции один очень симпатичный мне человек. Я почему-то вижу его совершенно живым, хотя не знаю никаких портретов. У него была слегка грустная улыбка. Не очень толстый пикник, среднего роста, с голубыми глазами и вьющимися каштано-

142

выми волосами. Туника у него была мягкого зеленова­того цвета, сандалии светло-коричневые.

Звали его Тиртам.

Шефом его был Аристотель. И не только шефом, но и лучшим другом и крестным отцом. Аристотель по­любил Тиртама за то, что тот первым пошел за ним, когда он сбежал из школы Платона и открыл свою. (Платон не любил Аристотеля за непочтительность и щегольство. Разве истинному философу подобает но­сить кольца и стричь волосы?)