Исповедь гипнотизера. Книга 2. Кот в мешке

Интересно, что действительно аморальные люди,

226

развратники даже в матерящейся среде не скверносло­вят почти никогда. Для большинства сквернословящих мат внутренне не связан с тем, к чему буквально отно­сится и что задевает в тех, кто ощущает его как нечто отвратительное. Всего лишь способ общения и самовы­ражения, подобно "оздоровительному мероприятию" свиней — грязевым ваннам. Даже когда очевидно на­мерение оскорбить, нецензурные слова используются не в их исконном значении (слово "сука" с этой точки зрения очень показательно), а в символическом.

Одна из загадок человеческой психологии. Ключ к ней таится в древних табу — в "общественном подсоз­нании", наследуемом нами от тех времен, когда речь была средством магии. Потребность в таких табу, как и в словесных визитных карточках, кочует из рода в род и связана со всегдашней нашей потребностью отличать своих от чужих. Кстати сказать, далеко не во всех языках "неприличие" связано с полом и телесными отправлениями; что "грязно", а что "чисто" зависит от сложившейся системы условностей. История языка открывает нам, что слова и целые обороты попадают под табу не сразу, а результате долгого и сложного дрейфа значений, смещений смысла. (Как, например, ругательство на букву "б", ранее бывшее совершенно рядовым словом.) Происходит и обратное: запрещен­ные слова таинственным образом реабилитируются, получают прописку в словаре...

Далеко не все ясно здесь; но, думается, уже любопыт­но — для тех, кто, желая противостоять речевой грязи, хочет иметь опору в понимании, а не только в своих оскорбленных чувствах.

Нравоучение — жанр, в котором еще никто не преус­пел.

ИЗВИНИТЕ ЗА ВЫРАЖЕНИЕ

Сказка о красивых словах в трех частях с многоточиями

О там, как слова поссорились

Давным-давно, когда нас и в помине не было, когда прадедушки наши только еще размышляли, родиться

8* 227

или подождать, была страна в краю дальнем: Единоре-чие.

Страна речи общей, для всех понятной.

Все слова были там равными, все в чести. И все были живыми, как мы с тобой, и дружили.

Люди пользовались словами, какими хотели, называ­ли все своими именами.

И новые слова имели право изобретать, по надобно­сти — лишь бы живые.