|
жизнь, сколько бы ни продлилась. Принятие, а не бегство, подобное общеизвестной страусиной самозащите. Смятение и подавленность отступят, если вы позволите себе осознать это как главную нынешнюю задачу, — вот это высокое принятие, а не закоснение в стереотипе всепоглощающей «борьбы за здоровье», необходимой как часть жизни, но абсурдной как самоцель и невозможной как вечное состояние. Убедитесь: в этом нет ничего сверх принятия ЖИЗНИ В ЦЕЛОМ. Не обещайте себе, что приступы непременно отступят. Но если уже поняли, что дело в памяти, то призовите на помощь память добрую. Память радости. Память здоровья. Ее ведь у вас много, несравненно больше, чем памяти боли. Память здоровья, память счастья — ее тоже хранят и тело ваше, и душа, и само сердце. Обращайтесь в себе — к этой памяти, выходите на улицу—с этой памятью, оживляйте ее в себе. При такой установке будет ЛУЧШЕЕ ИЗ ВОЗМОЖНОГО. (.) Посвящение (Из романа) Молодой герой этих страниц чем-то напоминает автора в студенческой юности. Герой старший — личность таинственная, человек сверхживой. Есть смысл читать эту главу как учебник Тропинки к Тебе начинаются всюду, концов не имеют. Смертному в джунглях земных суждено заблудиться. Ищут Тебя молодые, ответствуют старцы, будто нашли, а в душе безнадежность. Видишь Ты каждого путь. Знаешь заранее, кто забредет на болото, кто в ледяную пустыню; кто, обезумев в тоске, брата убьет или себя уничтожит. Больно Тебе наблюдать, как рожденные радостью обращаются в скучных чудовищ. Страшно смотреть, что творят они с вечной любовью, которою созданы. Ложь производят из веры, насилие из свободы. Племя самоубийц! Ищешь Ты, в чем ошибка. Просишь снова и снова: ищи... КУИНБУС ФЛЕСТРИН — Мир не тесен — дорожки узкие, вот и встретились. Коллеги, значит. На третьем? Придешь ко мне практикантом. Гаудеамус!..* Психиатр из нашего мединститута. Вот уж не помышлял о таком знакомстве, да еще в питейном заведении... — Мечтал хирургом, да куда однолапому. Пришлось — где языком. Ну, химия... Зато клиника наша всюду. И здесь лечатся, кто как понимает. Вон тот приятель, слева, с подбитым носом, видишь? Из депрессии вылазит посредством белой горячки. Через месячишко пожалует ко мне в буйное. «Куинбус Флестрин, — чуть не вслух вспомнилось из любимого «Гулливера». — Куинбус Флестрин, Человек-Гора». — Там буду в халате, «вы» и «Борис Петрович Калган». Здесь — «ты» и «Боб», покороче. — У нас во дворе кричали: как дам по калгану! — 72 —
|