Исповедь гипнотизера. Книга 1. Дом для души

ПРОСТИТЬ?

Это невероятно трудно. Это почти немыслимо. Это само по себе может быть виной непростительной.

Есть преступления, которые, оставаясь человеком, про­стить невозможно.

Трактат не удался, но письмо, может быть, выручит.

В. Л.

Я ваша коллега, врач-психиатр из Н-ска. Хотелось бы поделиться некоторыми мыслями.

Немного о себе. Я уже на пенсии, работаю на полставки. Одинока. Муж погиб на войне, а мама, сестра и двое детей, все мои родные сожжены в фашистском лагере смерти.

253

Сама уцелела по случайности: вытолкнули из вагона, не­дострелили. Много лет проклинала эту случайность... Но решила все-таки жить.

Не мне вам рассказывать, что психиатрия являет край­ности человеческого существа в наиболее обнаженном ви­де. Здесь мы встречаем и запредельных святых, и запре­дельных чудовищ, все то, что не вмещает сознание и вме­щает жизнь. Но и в психиатрии это нужно уметь разгля­деть. Как и вне клиники, преобладает видимая зауряд­ность — разница только в степени уравновешенности. Не­уравновешенная заурядность — наш самый частый посе­титель, вы, наверное, согласитесь; примерно та же пропор­ция и среди нас самих, разве лишь чуть поменьше диапа­зон. Утешительно, правда, что и яркие души в большинст­ве тоже наши...

Пошла в психиатрию вполне корыстно: чтоб растворить свою боль и... чтобы ЭТО понять.

Больше всего меня интересовала — вам уже ясно, поче­му — человеческая агрессивность в ее наиболее откровен­ных формах. И равным образом чувство вины — агрессив­ность, направленная на себя. Моя судьба, собственно, из этого и составилась: первое — как воздействие, второе — как состояние... Много лет работала в острых отделениях, где рядом находились больные возбужденные, злобные — и глубоко депрессивные, с бредом самообвинения и стремлением к самоубийству. Вам это все знакомо. Я не придумала ничего нового, чтобы помогать таким. Но для себя, кажется, удалось кое-что уяснить.

Был у меня больной К-в с циркулярным психозом. В промежутках между приступами— спокойный, скром­ный, благожелательный человек, деловой, честный, не­сколько педантичный. Очень хорошо справлялся с рабо­той инженера кожевенного предприятия. Верный муж и отец, заботливый семьянин, даже чрезмерно заботливый. Увлечение — починка старых часов. Весь дом у него был з&вален этими часами. Из странностей, пожалуй, только одна: не терпел собак, боялся и ненавидел, хотя никогда никаких неприятностей они ему не доставляли. Но эта странность не такая уж редкая. Это был его канали­зационный объект.