|
—Завтра же отчислим из команды. Обсуждаем оценки, и хотя их динамикой можно быть довольным, я все же опасаюсь недостаточного настроя ребят на игру. И тогда мы вместе с тренером на основе анализа оценок и другой информации о спортсменах пытаемся предвидеть настрой каждого. И сходимся во мнении, что по крайней мере три человека из основного состава независимо от силы противника сегодня будут мобилизованы полностью. Это Дерюгин, которому надо сыграть лучше Бородачева. Это Чихладзе, который своей улучшающейся игрой возвращает авторитет у болельщиков и игроков. И это Бородачев, который проверяет себя перед отъездом в сборную. Сначала он обрадовался, когда после тренировки услышал от меня о поездке во Францию. Сказал:
96
—Естественно, — ответил я, — все сначала боятся. Итак, трое, и это немало, — приходим мы к общему выводу и видим приехавшего на машине Синджарадзе. И я подумал: «А вот и четвертый. —Это Вова ему позвонил, — говорит Мосешвили. Я поднимаюсь к Шалве. Он уже лежит. Так сказать, готовится к матчу. Я сажусь к нему ближе и смотрю ему в лицо. Оно буквально потемневшее, злое.
Я проставляю оценки, делаю паузу — изучаю их я говорю: —Шалва, одни «двойки», а ты сегодня очень нужен. Б Он сразу же отвечает: —Рудольф Максимович, Вы о нем слишком хорошо —v Но мне он говорит, что ты тренируешься почти без отдачи, и он прав. Я тоже это вижу. Шалва резко садится и возбужденно говорит: —Так как же я могу тренироваться, если со мной
сидеть на скамейке, друзья, родные приходят смотреть. Я успокаиваю его: —Шалва, осталось тебе отдыхать всего 30 минут. Я — 59 —
|