Проклятие профессии. Бытие и сознание практического психолога

Итак, что появилось во мне, чего не было пятнадцать лет назад, когда я впервые приехал в команду и сделал первый шаг к спортсмену? И вот я перечисляю эти каче­ства и ни одно из них не рождает во мне не то что радос­тного, а даже удовлетворенного отзвука.

Итак:

• постоянная озабоченность делами тех, с кем я свя­
  зан совместной работой;
• постоянная напряженность и постоянная готов­
  ность к работе, к очередной поездке, к очередному но­
  меру гостиницы, к очередному «чужому» полю, к оче­
  редному субъективному судейству и ко всему иному —
  «очередному»;
• постоянная готовность к любому исходу соревнова­
  ний, и к поражению — тоже (это очень практически важ­
  ный щит, броня. Не дал бы мне опыт этой защиты, вряд
  ли удалось бы выдержать одни только «засуживания»);
• безразличие к любому начальству. Еще один ценней­
  ший «щит», крепость которого покоится на твердом осозна­
  нии того, что большинство из этого «сословия» к професси­
  ональному знанию спорта никакого отношения не имеет.

«Вроде бы все», — думаю я. Но, перечитав, подумал: Наверное, все это правда, но не это отдаляет тебя от дру­гих». То, что ты перечислил, касается только лично тебя и практически не мешает тем, с кем делаешь общее дело. А что же мешает, что нагружает их в процессе делового общения с тобой и делает невозможными такие вещи, как дружба, а иногда — простое человеческое отношение?

И кажется, я понял, что! И сразу почувствовал дно под ногами, то есть остановился, «доплыл». Да, конечно, это требовательность не только к себе, но и к другим лю­дям, постоянный анализ и оценка их действий и постоян-

ная критичность и непримиримое отношение ко всему, что мешает делу. А мешает делу все непрофессиональное!

Таково название этого барьера, которого я не вижу, но хорошо чувствую, который отдалил меня от многих людей и сделал мою жизнь менее радостной и более суровой.

Анализ окончен. Можно спать спокойно. Но будет ли

спокойным мой сон?..

** *

И вот этот день.

Прихожу в зал первым. Сегодня обязательно «мои» люди должны видеть, что я уже здесь, что жду их. Потому что в такой день даже «родной» зал для спортсмена стано­вится «чужим».

... И последний взгляд перед упражнением — на тебя, как на друга. Вот чему нет цены, вот что ты завоевал!

... И последнее совещание, мучительные минуты до объявления состава. Потом первым выскакиваю из ком­наты, как мальчишка бегу по лестницам и в первом часу ночи стучу Майе в дверь. Ее испуганный голос:

• Кто?
• Открой, это я.

Она открывает дверь и так и запомнилась: тревожное лицо, ночная рубашка, вопрос в глазах, мешки под глазами. И я тихо кричу: