Разноцветные белые вороны

Сложнее обстоит дело с детским шутовством иного происхождения — с тем, что в психиатрии принято называть дурашливостью.

Человеку несведущему или не очень наблюдательно­му может показаться, что дурашливость и невротичес­кое паясничанье — это одно и то же. Нет, сходство здесь чисто формальное. А вот разница существенная.

Прежде всего, дурашливость непроизвольна. Если невротик, пусть неуклюже и не к месту, но пытается насмешить окружающих, то дети, страдающие дураш­ливым поведением (диагнозы могут быть разные, ска­жем только, что эти заболевания, как правило, глубо­кого органического происхождения), вовсе не ставят перед собой такой цели. Они ни над кем не издевают­ся, просто смеются к месту и не к месту — к сожалению, гораздо чаще последнее. У таких детей, наоборот, снижено или вовсе отсутствует чувство юмо­ра. Они хихикают, а то и хохочут во весь голос не потому, что им смешно. Просто это некий симптом, который может свидетельствовать о повышенном воз­буждении. А оно, в свою очередь, может быть след­ствием чего угодно — как радости, так и ужаса.

И с такими детьми нужно целенаправленно работать, стараясь приучить их к правильным моделям поведе­ния. Дело это сложное, небыстрое и требует огромного запаса терпения. Дурашливым детям трудно посмот­реть на себя со стороны и еще труднее контролировать свое поведение — даже тогда, когда они начинают понимать, что ведут себя недолжным образом. Но, вводя такого ребенка в рамки общепринятого поведе­ния, крайне важно — для равновесия — повышать его самооценку, которая может страдать от постоянных указаний на поведенческие недостатки.

Наш опыт показывает: когда упорно работаешь с подобными детьми, не надеясь на скорые перемены, — результаты как раз могут превзойти все ожидания.

Шестилетний Эдик реагировал на все так неадекват­но, что вообще было непонятно, доходит ли до него смысл наших слов. Спросишь: «Как тебя зовут?» — смеется. Скажешь: «Подойди ко мне!» — подойдет, но опять смеется. А уж когда прячется за ширмой, чтобы показать какой-нибудь этюд, буквально давится сме­хом.

И только по каким-то редким и коротким проблес­кам можно было догадаться, что за этой пугающей дурашливостью все же скрывается нормальный интел­лект. (Дурашливость может сопутствовать и слабоу­мию, но мы такими детьми не занимаемся.)

К счастью, у Эдика была не только любящая, но и очень умная, энергичная мать.

Мы сосредоточили усилия на том, чтобы донести до мальчика всю нелепость, несуразность его поведения. Конечно, не унижая его. И тут нас, как всегда, выручила перчаточная собака. Это она, а не Эдик, то и дело хихикала в самое неподходящее время и в самых неподходящих местах.