Разноцветные белые вороны

Значит ли это, что жизнь подростка следует превра­тить в тюрьму? Безусловно, нет, но не торопитесь назвать глупыми и абсурдными многие традиционные ограничения. Разумеется, в конечном итоге дело роди­телей решать, позволить или не позволить двенадцатилетней дочери накрасить губы и налить или не налить пару рюмок сухого вина сыну-восьмикласснику. Толь­ко не забывайте, что за первым шагом неизбежно последуют второй и третий. Причем гораздо скорее, чем вы думаете...

А теперь вернемся к детям нервным. Почему упрям­ство встречается у них так часто?

По нашим наблюдениям, нервно-психические откло­нения теснейшим образом связаны с нарушениями воли, с волевым дисбалансом. У застенчивых невроти­ков воля нередко бывает подавлена, у гиперактивных, демонстративных и конфликтных (а среди них могут быть не только невротики, но и психопаты) личная воля вступает в противоречие с волей социума. А можно встретить сочетание какой-то механической, неестественной покорности со спорадическими «выбрыками» в самых неожиданных ситуациях (этим часто отличаются шизофреники).

Под таким углом зрения интересно взглянуть на некоторые невротические симптомы: тики, подергива­ния, заикание и т. п. Создается впечатление какой-то децентрализации воли. Она (воля) словно перемещает­ся на периферию. У заики «упрямится» речевой аппа­рат, у ребенка, страдающего тиками, проявляют свое­волие глаза, рот или плечи (когда он то и дело поеживается). Части- лица или тела как бы начинают жить своей отдельной, не подконтрольной разуму жизнью. Иногда кажется, что это некая компенсация: центральную волю подавили, а она разгулялась по окраинам.

Множество раз мы в своей работе наблюдали, как по мере гармонизации личности у ребенка исчезают не­произвольные подергивания, запинки в речи, энурез —. и одновременно укрепляется воля: он становится более усидчивым, собранным, терпеливым, целеустремлен­ным, не разбрасывается, доводит начатое дело до конца, ему больше не в тягость школьная нагрузка.

И все-таки какие мотивы стоят за упрямством? Самые разные: от неуемной жажды лидерства до болезненного страха или ревности. Приведем три ин­тересных, на наш взгляд, случая.

Первый — Арсюша. Арсюша был крупным (в шесть лет выглядел семилетним), физически сильным. При взгляде на него можно было заподозрить все, что угодно: стремление главенствовать, повышенную аг­рессивность, чудовищную избалованность. Но только не страх! И мать в анкете на вопрос о страхах поставила прочерк. Она жаловалась на упрямство сына. И действительно, упрямство Арсюши было непоколе­бимым. Он упрямился по любому поводу. И ничего с ним нельзя было поделать — хоть тресни! На послед­нем занятии в самый напряженный момент он наотрез отказался участвовать в коллективном действе, отлично понимая, что от него сейчас зависят все остальные. Это был единственый подобный случай за всю нашу