За Маркса

Тем не менее (и этот тезис имеет для марксизма существенное значение) недостаточно просто отвергнуть догматизм применения форм диалектики и довериться спонтанности существующих теоретических практик, поскольку мы знаем, что нет чистой теоретической практики, совершенно обнаженной науки, которая в своей истории неизвестно чьей милостью была бы всегда защищена от опасностей и происков идеализма, т. е. от идеологий, которые берут ее в осаду: мы знаем, что «чистая» наука может существовать только при условии ее постоянного «очищения», что свободная наука может существовать только при условии ее постоянного освобождения от оккупирующей ее, преследующей ее и ставящей ей ловушки идеологии. Такое очищение, такое освобождение могут быть достигнуты лишь ценой постоянной борьбы против идеализма, борьбы, основания и цели которой может прояснить Теория (диалектический материализм), способная вести эту борьбу как никакой другой существующий метод. Что же тогда следует сказать о спонтанности тех находящихся на переднем крае и триумфирующих дисциплин, которые посвящают себя точно определенным прагматическим интересам; которые не являются науками в строгом смысле слова, но создают впечатление научности, применяя «научные» методы (которые, кстати, определены независимо от специфики их предполагаемого объекта); которые полагают, что они, как и все истинные науки, имеют объект, в то время как в действительности они имеют дело лишь с некой данной реальностью, за обладание которой ведут спор и которую вырывают друг у друга множество конкурирующих «наук»: с некой областью феноменов, которые не конституированы как научные факты и потому не объединены в целостность; дисциплины, неспособные в их настоящей форме конституировать подлинные теоретические практики, поскольку чаще всего они обладают всего лишь единством технических практик (примеры: психосоциология, некоторые области социологии и психологии)[80]. Единственной теорией, способной поднять и даже просто поставить предварительный вопрос об обоснованности этих дисциплин, способной подвергнуть критике идеологию во всех ее обличьях, включая и обличья технических практик в науках, является Теория теоретической практики (в ее отличии от практики идеологической): материалистическая диалектика или диалектический материализм, концепция марксистской диалектики в ее специфичности.

Ибо, как все мы знаем, если речь идет о том, чтобы защитить реально существующую науку от идеологии, которая держит ее в осаде; отличить то, что действительно относится к науке, от того, что относится к идеологии, не принимая, как это порой происходит, действительно научный элемент за элемент идеологический или, как это часто происходит, элемент идеологический за элемент научный…; если речь идет также о том (и в политическом отношении это чрезвычайно важный момент), чтобы подвергнуть критике претензии господствующих технических практик и обосновать подлинные теоретические практики, в которых нуждаются и будут все больше нуждаться наша эпоха, социализм и коммунизм; если речь идет об этих задачах, каждая из которых требует вмешательства марксистской диалектики, тогда совершенно очевидно, что мы не можем ограничиться формулировкой такой Теории, т. е. материалистической диалектики, которая была бы неудовлетворительной, поскольку она была бы неточной и даже — подобно гегелевской теории диалектики — весьма далекой от точности. Я вполне понимаю, что и здесь эта приблизительность еще может соответствовать определенной степени реальности и поэтому может обладать определенным практическим значением, играя роль указания или справки не только в обучении, но и в борьбе («То же самое и у Энгельса, — говорит Ленин. — Но это для „популярности"»). Но для того, чтобы какая — то практика могла пользоваться приблизительно верными формулировками, необходимо, по крайней мере, чтобы сама эта практика была «верной», чтобы она время от времени могла обходиться без точного выражения Теории и узнавать себя как целое в Теории приблизительно верной. Но когда какая — то практика еще на деле не существует, когда необходимо ее конституировать, приблизительность становится настоящим препятствием. Исследователи — марксисты, которые ведут разведку в таких находящихся на переднем крае науки областях, как теория идеологии (право, мораль, религия, искусство, философия), теория истории наук и их собственной идеологической предыстории, эпистемология (теория теоретических практик математики и наук о природе) и т. д., в этих опасных, но захватывающих областях; те, кто берется за решение трудных проблем в области теоретической практики самого марксизма (в области истории), не говоря уже о других революционных «исследователях», которые сталкиваются с политическими трудностями, принимающими радикально новые формы (Африка, Латинская Америка, переход к коммунизму и т. д.) — все эти исследователи, если в их распоряжении под именем материалистической диалектики окажется только диалектика гегелевская, пусть даже освобожденная от идеологической системы Гегеля, пусть даже объявленная «перевернутой» и «поставлен — ной на ноги» (если это переворачивание заключается в применении гегелевской диалектики к реальному, а не к Идее), все они, несомненно, не слишком далеко продвинутся в своем предприятии! И поэтому все они, идет ли речь о том, чтобы найти решение новых проблем в области реальной практики, или же о том, чтобы обосновать реальную практику, нуждаются в самой материалистической диалектике.