|
При таком понимании анализ Ленина практически отвечает (его анализ есть этот ответ в практическом состоянии) на общий теоретический вопрос: что такое политическая практика, что отличает ее от других практик? Или, если предпочесть более классическую формулировку: что такое политическое действие? С помощью Ленина, и против спекулятивного тезиса (который мы находим у Гегеля, унаследовавшего его от более старой идеологии, поскольку она в этой форме является господствующей уже у Боссюэ), который рассматривает конкретность политической ситуации как «случайность», в которой «осуществляется необходимость», мы приобретаем способность дать первый теоретический ответ на этот реальный вопрос. Мы видим, что объектом политической практики Ленина отнюдь не является ни Всеобщая история, ни даже общая история империализма. История империализма тоже играет свою роль в его практике, но она не представляет собой ее собственного объекта. История империализма как таковая является объектом других видов деятельности: деятельности теоретика — марксиста, деятельности историка — марксиста, но в этом случае она является объектом теоретических практик. В своей политической практике Ленин сталкивается с империализмом в модальности действительного существования: в не — ком конкретном настоящем. Теоретик истории или историк сталкиваются с ней в другой модальности, в модальности недействительности или абстрактности. Поэтому собственный объект политической практики действительно принадлежит истории, о которой говорят и теоретик, и историк, но это другой объект. Ленин прекрасно знает, что он воздействует на общественное настоящее, которое является продуктом развития империализма, без которого он не стал бы марксистом, но в 1917 г. он не воздействует на Империализм как таковой: он воздействует на конкретные ситуации, конъюнктуры, сложившиеся в России, на то, что он называет примечательным словом «текущий момент», т. е. тот момент, настоящая действительность которого определяет его политическую практику как таковую. В этом мире, лишь срез которого волей — неволей вынужден видеть историк империализма для того, чтобы увидеть его таким, каким его переживал и понимал Ленин, — поскольку он, как существующий мир, был единственным конкретным существующим миром, в единственной возможной конкретности, конкретности его действительности, в «текущем моменте» — Ленин анализирует то, что конституирует характерные черты его структуры: те существенные артикуляции, те звенья, те стратегические узловые пункты, от которых зависят возможность и исход всякой революционной практики; диспозицию и типичные отношения противоречий определенной страны (полуфеодальной и полуколониальной, но тем не менее империалистической) в тот период, когда главное противоречие становится взрывоопасным. Незаменимость текстов Ленина заключается в следующем: в анализе структуры определенной конъюнктуры, смещений и конденсаций ее противоречий, их парадоксального единства, являющегося самим существованием «текущего момента», который будет преобразовывать политическое действие февраля и октября 1917 г. — 103 —
|