История западного мышления

Полная беззащитность отдельной личности в современной жизни застав­ляла многих художников и интеллектуалов удаляться от мира, отказываться от большого света. Лишь немногие отваживались вступать в споры о том, что выходило за пределы проблем, с которыми непосредственно сталкива­лось человеческое «я» в частной борьбе за свою сущность, не говоря уж о том, чтобы замахиваться на какие-либо универсальные нравственные схемы, давно утратившие всякую жизнеспособность. Человеческая деятельность — художественная, умственная, нравственная — вынужденно лишалась преж­ней почвы и попадала в некий бескачественный вакуум. Казалось, что любой смысл — не более, чем произвольное построение, истина — условное соглашение, действительность же непостижима. Стали говорить и о том, что человек есть средоточие бессмысленных страстей.

Однако за шумом жизни, почти обезумевшей от перевозбуждения, по­слышались апокалиптические ноты, которые по мере шествия XX века зву­чали все чаще и громче, пока не слились в тревожный набат, предупреждаю­щий о последствиях упадка и разрушения, распада и краха практически всех великих интеллектуальных и культурных достижений Запада: о том, что на­ступил конец теологии, конец философии, конец науки, конец литерату­ры, конец искусства, конец самой культуры. Точно так же, как научно-просветительская направленность современного мышления оказалась подорванной собственным прогрессом и угрожающим натиском собственных успехов в мире техники и политики,— так и романтическое течение в сход­ных обстоятельствах, правда, с иным, более пророческим чутьем, одновре­менно перенесло внутреннее разочарование и удар извне, будучи, по-види­мому, обречено до конца нести крест трансцендентных устремлений в космическом и историческом окружении, начисто лишенном всякого транс­цендентного смысла.

Таким образом, на протяжении Нового времени западный человек про­шел долгий и сложный диалектический путь, перейдя от почти не знающей границ уверенности в своих силах, духовной мощи, способности к истинному познанию, в своем владычестве над природой и своем будущем к состоя­нию резко противоположному: обессиливающему чувству метафизической бессмысленности и личной бесполезности, к утрате духовности и веры, к неопределенности в знании, к обоюдоопасным отношениям с природой и тревожной неизвестности, поглотившей будущее человечества. Не прошло и пяти веков развития современного человека, как Бэкон и Декарт преврати­лись в Кафку и Беккета.