|
Помимо этого, можно было бы предпринять целое исследование на тему <Жан-Жак и мечта>, где нужно было бы учесть не только <Мечтания> и <Диалоги>, но и <Эмиля>, и <Общественный договор> (см. с. 124-125). В нем можно было бы показать, что Руссо был истинным предтечей сюрреализма - последней моды на сцене литературы. <Не бывало человека, - говорит Жан-Жак о себе самом, - который меньше руководствовался бы принципами и правилами, а больше слепо следовал своим склонностям. Когда есть искушение, он ему поддается, когда нет - сидит и томится. Поэтому вы понимаете, что его поведение должно быть неравномерным, скачкообразным - иногда очень деятельным, чаще же вялым или вовсе бездеятельным. Он не идет, а подпрыгивает и там же, где подрыгнул, падает; самая деятельность его только и стремится привести его туда, где его потянет за собой сила вещей, и не толкай его самое постоянное из его желаний, он бы так и не тронулся с места. Наконец, никогда не бывало существа более открытого чувствам и менее способного к действию> (<Второй диалог>). Уже в неотправленном письме к маркизу Мирабо (март 1767 г.) он писал: <У меня - философия? Э, Ваше сиятельство, Вы мне делаете честь совсем не по заслугам. Любого рода системы сильно превосходят мои способности, и ни в жизни, ни в поведении у меня нет никакой системы. Рассуждать, сравнивать, крючкотворствовать, настаивать, сражаться - это не мое дело; я без сопротивления, даже без зазрения совести предаюсь мгновенному впечатлению, ибо совершенно уверен, что сердце мое любит только добро. Все зло, какое я сделал в жизни, я сделал по размышлении, а то немногое добро, которое мне удалось сделать, - непроизвольно> (Lettres in?dites de J.-J. Rousseau, recueillies par Th. Dufour. - , 15 sept. 1923). 251 О психозе Руссо и определяющей роли, которую тот играл в его жизни и творчестве, можно прочесть интереснейшие работы Виктора Демоля: Analyse psychiatrique des (, 1918. N 28, vol. 2) и: R?le du temp?rament et des id?es d?lirantes de Rousseau dans la gen?se de ses principales th?ories (, janv. 1922). Автор полагает, что у Руссо <болезнь отнюдь не подавляла литературный гений, а постоянно способствовала ему> (, p. 19). Процитируем его вывод: <Общий вывод таков: душевная болезнь Руссо в значительной мере предопределила его деятельность. 1. Некоторые симптомы, составлявшие неотъемлемую составную часть его характера (экзальтированная впечатлительность, негативизм, амбивалентность, импульсивность, сексуальные аномалии и т.д.), дали писателю значительное число благоприятных или неблагоприятных элементов, которыми он воспользовался. В частности, негативизм и амбивалентность, вызывавшие неприятности социального плана, усилили неудовлетворенность, возбудили аутизм и побудили Руссо замкнуться наедине с природой. 2. Аутизм Руссо обратил его к умозрительной сфере, где он добился огромных успехов. Некоторые его произведения прямо транскрибировали его мечты и реализовали его желания (<Новая Элоиза>). 3. Раздвоение личности Руссо позволило ему носить в себе возвышенный идеал, живя в лоне беспутства, и, вопреки очевидности, претендовать на патент на добродетель; без такой непоследовательности многие из его произведений никогда не увидели бы света. 4. Гордыня и параноический опыт Руссо способствовали тому, что он принял фундаментальную идею о совершенстве природы, для которой все остальные его тезисы служат лишь комментарием. 5. Интеллектуальное творчество Руссо очевидно коррелирует с его психозом; мания преследования внезапно возбудила автора, и под ее воздействием он стал писать сочинения в свою защиту> (ibid., p. 34). — 384 —
|